В такой Африке, какой ее представляет большинство из нас, я очутился в 2010 году. Короткая остановка в ЮАР, и затем чуть больше недели в Ботсване. Сказать, что мне было страшно, ничего не сказать: я переживал, что моя прививка от желтой лихорадки не сработает, что я поеду в лодке mokoro по реке Окаванго и местные крокодилы примут меня за Стефани Харпер из «Возвращения в Эдем». Каждую ночь я брызгал в помещении столько антимоскитного спрея, что засыпал не от усталости, а от испарений, что, однако, не мешало мне как по команде таращиться в темноту, едва у моей палатки начинало что-то стонать, вздыхать или фыркать.
Сейчас, после семи лет путешествий и двадцати стран в активе (всего их 54 на континенте), я вспоминаю эту суету с улыбкой. В какой-то момент мы с Африкой стали настолько близки, что я могу нагрянуть туда без противомалярийной профилактики. Или взять и устать от слонов и леопардов, потому что их слишком много и часто. Или шесть часов искать в джунглях редких равнинных горилл, не найти их и ни капельки не расстроиться. Или найти русский ресторан в Браззавиле и расстроиться, потому что он закрыт, а в меню уличной вывески значатся разбередившие душу салат «оливье» и картофельные шаньги.
Еще я уяснил: когда расслабляешься и перестаешь всего бояться, начинаешь наслаждаться каждой секундой, замечая даже то, на что раньше не обращал внимания. Например, запахи. Африка огромная и всегда разная. Даже соседние страны, разделенные невидимым пунктиром границы, не имеют ничего общего – Марокко и Алжир, Египет и Судан, Сенегал и Мавритания. У каждой из них свой шарм, акцент и неповторимый запах, который я начинаю жадно ловить носом уже с трапа самолета. Конечно, большое значение имеет, когда и какие вы сюда прилетели – утром или днем, зимой или летом, грустные или счастливые... Я приглашаю вас в виртуальное путешествие по Африке, чтобы мне еще раз вспомнить (а вам – узнать) все небезразличные для нас ароматы.
Так называемая Северная Африка (или Магриб) – наиболее крупная и известная у туристов часть материка, три четверти которой захватила беспощадная Сахара. Комфортная для проживания территория приходится на побережье: Атлантический океан на западе, Средиземное море по центральному периметру и Красное море на востоке. Несмотря на такие разные климатические зоны в одном месте – от пустыни с чудовищными колебаниями температуры до плодородной и умытой дождями земли с буйным урожаем зерна, маслин, фиников, винограда и цитрусовых, – здесь жаловаться не принято. Берберы веками разбивают в пустыне шатры, отпаивая забредших путников кисломолочным зригом, а алжирские дети практически из пеленок ныряют в прохладное синее море.
Мы познакомились с Марокко летом 2007 года. Мой Марракеш был шумным, пыльным, тусклым снаружи и невероятно красивым внутри, с катящимися наперегонки вдоль дорог апельсинами и тажином, обдающим лицо влажным паром, едва официант снимет тяжелую крышку-конус. В ноябре 2017 года случился Танжер, где я провел меланхоличный отпуск, заранее насмотревшись на бродящую там по ночам Тильду Суинтон из Only Lovers Left Alive. Что было между Марракешем и Танжером, но осталось за кадром, я ранее уже рассказывал.
В Тунисе, едва выбравшись из толкотни аэропорта, хочется одного – поскорей в Гаммарт, упасть в кресло на террасе отеля The Residence и утолить жажду ледяным мускатом со вкусом мармелада. Затем содрать с себя три шкуры в местном хамаме и налегке отправиться в Сиди-Бу-Саид – где в любом кафе под томное марево из нероли часами цедить чай с лущеным миндалем. Что такое нероли и за что их нужно любить, я тоже раньше уже рассказывал.
В те месяцы, когда пахучие цветки уступают место жухлым плодам и нероли уже не пахнет (хотя этим запахом, кажется, пропитаны даже стены домов из белого известняка), можно поехать в Эль-Джем за порцией других вдохновляющих запахов. Здесь находится лучший в мире по сохранности и третий по величине амфитеатр Римской Империи на 30 тысяч зрителей. Только правильный гид знает, что вам нужно взобраться на самый последний ряд каменных трибун, куда проникает любой шорох со сцены и открывается захватывающий вид. Прямо как в «Гладиаторе» с Расселом Кроу, который тут, собственно, и снимали. Задолго до фильма в этих краях побывал парфюмер Жан-Поль Герлен, также не устоявший перед величием амфитеатра, соленого бриза, запаха специй, плавящихся на солнце кожаных торб и вековой пыли из-под топота копыт.
Вернувшись в Париж, Жан-Поль Герлен пережил все заново и придумал мужской аромат Derby. В наши дни аромат изменил свой внешний вид (оригинал, напоминающий доспехи, можно увидеть в рекламном ролике 1985 года на YouTube), что, однако, никак не отразилось на его содержании и мнении парфюмерного критика Люки Турина, считающим Derby одним из лучших мужских парфюмов всех времен и народов.
В Алжир заведомо влюбишься, несмотря на страшилки. Да, у страны были темные годы жизни, но это в прошлом. Воздух вновь кружит голову, и беззаботно щебечут птицы в диком саду отеля St. George. Дворники метут древнеримскую мозаику под ногами, а глаза слепнут при взгляде на белоснежные особняки с аркадами. Их ярко-голубые ставни распахнуты, и солнце в зените растворяется мириадами искр на поверхности водной глади. В кафе старики внимательно читают газеты под шелест пыльных пальмовых листьев. Самый что ни на есть южный город, закаленный морской солью и прогретый жарким солнцем, немного похожий на Марсель, Барселону и Неаполь.
Я всегда сбегаю за пределы столицы – в Типазу, где по берегу моря на открытом воздухе раскинулся музей сокровищ Римской Империи – с алыми амариллисами, колоннами, статуями, мозаиками, античными термами и кошками. В Гардаю, где местные мастерицы ткут ковры с замысловатыми узорами. В Тиндуф, куда не добралась Zara с H&M и где мужчины носят халат-гандуру, а женщины виртуозно кутаются в хайек. Или улететь на самый юг в Таманрассет, где Сахара вытворяет нечто из ряда вон выходящее из подручных песка, ветра и адской жары. Когда в Москве весна не наступает даже в конце апреля, я лежу на топчане и слушаю аромат Barkhane, Teo Cabanel. Он по-алжирски обжигает кожу и щекочет песчинками в носу.
Дайвинг в Красном море и отель all inclusive в Шарм-эль-Шейх – самое простое, что может предложить Египет. Я из тех, кто без сожалений обменяет всю эту негу на душный Каир, расслабленную Александрию и дельту реки Нил, уходящую далеко вглубь до самого Судана. Жду не дождусь, когда снова вернусь в столичный Four Seasons at the First Residence с интерьерами императорского размаха и антикварным роялем в лобби, откуда выманить меня под силу только району Замалек с парадными нараспашку, исторической кондитерской Simonds, никогда не надоедающим пирамидам, танцорам «суфи» и киношно мрачным коридорам Египетского музея.
У моего Каира есть запах – это Egypt от Eight & Bob. Аромат появился благодаря истории об аристократе из Парижа, который в довоенном Египте навещал друга детства. Запах, под стать столице, умудряется быть резким и эксцентричным в начале, но всегда отходить к финалу. Драматично стартует с песчаной бури от разгневанных Богов, но под конец всегда оказывается на набережной Корниш, где влюбленные в обнимку уплетают хававши и любуются проплывающими фелуками.
Если вдохнуть полной грудью Un Jardin Sur Le Nil, Hermès, то можно представить себя на палубе круизного парохода Steam Ship Sudan, который грациозно плывет пять дней по реке Нил из Луксора в Асуан, делая по пути остановки в Карнакском храме, Долине Царей, храме царицы Хатшепсут и Асуанской плотине. На мне полосатые брюки, льняная сорочка цвета начинки «птичьего молока» и шляпа с широкими полями. Я балдею в кресле из ротанга, на коленях книга «Александрийский квартет» Лоренса Даррелла и обязательный чай «искандер» со льдом на столике из зеленого мрамора.
В древние времена семена кассии завезли в Египет из Китая, и, как оказалось, совершенно неслучайно – растению нашли применение в смеси для мумифицирования. Кассию также называют сенной или александрийским листом – это небольшой кустарник, который напоминает акацию, прекрасно чувствующую себя в несносном климате и разбавляющую унылую обстановку ярко-желтыми цветами. Именно их абсолю и выбрал на главную роль парфюмер Доминик Ропьон в аромате UneFleurdeCassieдля FredericMalle. Да еще обыграл так, что отчаявшиеся было вернуться в моду цветочные духи – строптивые, дорогие и статусные – заявили о себе с фанфарами.
Подробно изучив все известные биографии, я не нашел даже намека на визит Габриэль Шанель в Африку. Золотые украшения Древнего Египта, которые ее так вдохновляли в производстве ювелирных изделий Chanel, она предпочитала изучать на расстоянии – в частных коллекциях европейских музеев. Не был в Африке и знаменитый парфюмер Эрнест Бо, создавший в 1930 году по заказу мадемуазель духи Sycomore. Кто стоял у них над душой и в красках рассказывал о египетской фиге, остается загадкой. В любом случае аромат от тех, кто в глаза не видел сикомор и не отдыхал под густотой его кроны, получился неистово превосходным и гениально правдоподобным. Сикомор в Египте – дерево священное. Из его прочной и ароматной древесины делали саркофаги для мумий фараонов. Тонкий, но безумно глубокий запах всегда узнаваем в сувенирных лавках, столярных мастерских и арт-галереях, если там находятся оригинальные изделия из его древесины.
У Западной Африки четкие границы из знойной Сахары, Камерунского нагорья, Гвинейского залива и бушующих волн ледяной Атлантики. Когда в 1880-90-х началась гонка за Африку, Франция захватила здесь максимум территорий. Несмотря на деколонизацию и признание независимости, присутствие завоевателя чувствуется в любой из этих стран до сих пор – во французском языке, манерах, хрустящем багете и архитектуре. В одном из моих любимых ароматов Bald’Afrique, Byredo эта связь двух разных миров чувствуется особенно. Мужчины в светлых костюмах и пенсне торгуются за статуэтки из эбенового дерева. Женщины сходят с корабля в порту Сент-Луиса, пока грузовой кран тягает сундуки LouisVuitton с кринолинами. Хозяева апартаментов в 16 округе украшают гостиные ритуальными масками, а в театре RevueNègreна Елисейских полях Париж лежит у ног Жозефин Бейкер – чернокожей танцовщицы, задорно исполняющей комические сценки с налетом акробатики, эротики и грусти.
Озеро с водой розового цвета, сок из баобаба, дюжина устриц за три евро, остров Горе, идеальный серфинг, лучшая жареная курица в вашей жизни, певец Йуссу Н’Дур (тот, что исполнил хит 7 Seconds), пеликаны на зимовке – это лишь малая часть того, ради чего вам стоит немедленно купить билет в Сенегал.
Для бывалых туристов программа пребывания в Дакаре еще горячее. Сенегальская борьба (laamb на языке «волоф») – суровое смешение традиционного реслинга и кулачного боя. Это сейчас зрелищные соревнования транслируются по всей стране, собирая десятки тысяч зрителей на стадионе и делая из победителей национальных героев-богачей. Традиционно же бои были демонстрацией навыков и силы для юношей с одной целью – найти и увлечь даму сердца. Марабуты – лидеры мистических общин – создают борцам амулеты и талисманы на удачу, а также покрывают их тела молоком и снадобьями из трав, чтобы отогнать злых духов. Именно этот запах, смешивающийся под накал страстей с потом, песком и феромонами темной кожи, я узнал внутри тяжелого флакона MagneticBlend № 7 от Initio – такого же гладкого и твердого, как тела борцов на фотографиях Дени Рувра.
Baoulé – самая обширная этническая группа, населяющая Берег Слоновой Кости (или Кот д’Ивуар). Они мирные, дружелюбные, исповедуют анимизм и наделяют волшебством камни, реки и растения. Они работают на плантациях какао-бобов и каучука, а в свободное от работы время делают маски из дерева венге. Раз в месяц старейшина в деревне собирает всех жителей, чтобы устроить церемонию – поговорить с покинувшими их предками и посмотреть на себя со стороны. Для обряда обязательно поджигают ароматическую смесь – вместе с дымом и терпко-сладким ароматом ей под силу проникнуть в самые глубины сознания.
Никто уже и не вспомнит, как возник город туарегов Тимбукту, как он стал неуловимой мечтой и вечной могилой для целого поколения путешественников – от Александра Гордона Лэнга до Генриха Барта. В преданиях говорится, что его улицы выстланы золотыми плитами, живут там 333 Великих Мага и владеют они такими сокровищами, что ценность их во много раз превосходит презренный металл. Речь идет о манускриптах, открывающих тайны бытия и отвечающие на все вопросы человечества. Парадокс в том, что арабские путешественники веками описывали песчаный город в Мали как средоточие сказочного богатства и великого разума, а европейцы в упор не видели в нем ничего, кроме пыли и запустения.
Во время творческой командировки в Тимбукту, парфюмер Бертран Дюшофур был очарован местными женщинами и их запахом. Оказалось, что духи они делают себе сами, а их уникальные рецепты передают по наследству от матери к дочери. Способ и состав, естественно, хранится в строжайшей тайне. Как и все в этом городе из песка и времени.
Харматан как проклятие для всей Западной Африки – суровый ветер из Сахары. Сухой, как наждак, и пыльный до задыхающегося кашля, он дует с конца ноября по начало марта. Поскольку ветер проходит через пустыню, он приносит с собой столько пыли и песка, что мгла на несколько дней заслоняет солнце. Если харматан встретится с муссоном, жди беды в виде смерча.
Сезон харматана в Западной Африке чтят несмотря ни на что: сухой воздух, царапающий кожу, исчезнет; песок, скрипящий на зубах, растворится; пересохшая река вновь заполнится дождевой водой. А переждать ненастье всегда можно за душевными разговорами с чашкой крепкого сладкого чая со свежей мятой.
Проводя каникулы в Габоне, чета Микаллеф настояла на том, чтобы гид ушел с проторенной дорожки и показал им действительно что-то необычное. Учтя подробности их профессиональной деятельности, проводник отвез супругов на тайную церемонию, где активно-развлекательную часть берут на себя женщины племени akowa. Для обряда необходимо приготовить особую пасту. Смесь имеет специфический запах и привлекает всех мужчин без исключения. Все дело в корне одного растения, запасы которого тут же были доставлены в Европу для парфюмера марки. Супруги не раскрывают ботанического названия растения из Габона, чем еще больше подогревают интерес истосковавшейся по секретам публики. И все это – в приятном на ощупь флаконе с имитацией декоративных шрамов на черной коже.
Вазамба – это перкуссионный музыкальный инструмент в Буркина Фасо, сделанный из плода тыквы и древесины белого дерева. Глубокие и завораживающие звуки, издаваемые им, настраивают слушателей на предстоящее общение с богами. Монотонно и настойчиво, хоровод из смуглолицых дикарей под шуршание соломенных юбок и трескотню вазамбы добивается всеобщего транса и расположения всевышних.
Восточная часть Африки из-за кутерьмы в прошлом сегодня логично исповедует разные религии, говорит на разных языках, смертельно ссорится с соседями, обживает райские острова, местами купается в шампанском, но по большей части едва сводит концы с концами.
Одна из самых необычных стран региона – Эфиопия. Ее также называют Страной обожженных солнцем и Землей Царицы Савской. Контакты с древними цивилизациями, влияние иудаизма и христианства сделали ее культуру особенной и уникальной. Никому не удалось поработить народ Эфиопии, что позволило сохранить ее письменность, привычки и жизненные устои в первозданном виде.
Древний город Лалибэла расположен на высоте более 2500 тысяч метров и включает тринадцать высеченных из камня церквей. Город носит имя Святого, построившего эти храмы в XII веке в ответ на захват любимого им Иерусалима мусульманами. Как и в Европе, монастыри и христианские церкви служили центрами образования и культурной жизни – тут процветали ремесла, трудились иконописцы и писались исторические книги. В Лалибеле тихо и спокойно: едва слышен плеск воды из оврага, что пробил священный Иордан да мягкое шлепанье босых ног монахов в белых тюрбанах.
Эритрея одним только названием вызывает недоумение – разве такая страна существует? О, да, очень даже существует, но по многим причинам не стремится о себе рассказывать всем подряд. Ее уникальность состоит в том, что долгое время там господствовала Италия. Но не в виде Римской Империи, останки которой до сих пор находятся в Ливии или Алжире, а в виде страны, которую мы знаем и любим по темпераментной речи, реву спортивных кабриолетов, изысканной архитектуре и lattemacchiato. Итальянцы колонизировали Эритрею в 1882 году, однако самый её рассвет пришелся на 1930-е годы, когда она стала центром итальянской Восточной Африки, а столицу Асмэру по указу Муссолини превратили в город модерн и ар-деко.
В то яркое время сюда съехались гении архитектуры – Эдуардо Каваньяри, Джузеппе Пиацци, Оресте Сканавини, – наполнив город за несколько лет роскошными кинотеатрами, банками, оперой, соборами в романо-ломбардском стиле, тосканскими садами и вечерними барами с просекко. Признанные шедевры – брутальное здание AlphaRomeo и футуристического вида автозаправка Fiat Tagliero, притворяющаяся гигантским самолетом. Здесь пахнет машинным маслом, бензином, палеными шинами, кожей лаковых сидений и дорогими духами. Как в аромате Nostalgia от SantaMariaNovella, что снискал вдохновение в национальных гонках MilleMiglia.
Профессионалы говорят, что запасы настоящего ладана на исходе. Ароматную смолу из дерева Boswellia sacra можно отыскать на Аравийском полуострове (в Йемене и Омане), но 82% всего производства приходится на Сомали. Непростая политическая и военная обстановка хоть как-то корректирует ситуацию с божественной смолой – горные районы, где растут эти деревья, сейчас беспросветно оккупированы плохими людьми, и ладан, к счастью, последнее, что их интересует в этой жестокой жизни.
Интересно, что дерево цветет, но цветы для парфюмерии бесполезны: все самое драгоценное дерево прячет у себя в древесине. Ствол аккуратно надрезается или прокалывается, откуда в течение недели истекает молочно-белая живица, полностью затвердевающая лишь за 4 месяца. Собранную смолу сортируют на основе цвета, чистоты, аромата, формы и возраста. Лучшей считается смола белая или серебристая, обязательно прозрачная по консистенции. Чистейший ладан для Encens Satin вArmani Privé был собран в идеальном месте – труднодоступных сомалийских горах Голис.
Коморские острова почти неизвестны у путешественников, зато в большом почете у путешествующих парфюмеров. Именно здесь находятся 65% всех растений, которые используются в производстве ароматов, с самым иконическим из них – иланг-иланг. Плантации раскинулись по всем островам архипелага – его нежный, сладкий, чуть пряный аромат врывается в любое открытое окно, пропитывает загорелую кожу, а удравшие из громадных корзин желтые лепестки летят с ветром в сторону Индийского океана.
С закатом в столице Морони дневная жара идет на убыль. Если подняться на самый верх мечети Вендреди, то можно любоваться черными силуэтами стройных пальм, лодками рыбаков и отражением остывающего солнца в воде. Экзотический и страстный Fleur des Comores, Maitre Parfumeur et Gantier – аромат с погружением. Морони с местного диалекта означает «в огне», имея в виду действующий вулкан острова Картала. Для любителей острых ощущений не только в ароматах можно организовать подъем на вулкан и даже спуск в кратер.
Работая над ароматом Eau Moheli для Diptyque, парфюмер Оливье Пешо возводит в культ иланг-иланг, при том не только цветки, но и его зеленую часть, обычно не представляющую в парфюмерии особого вожделения. В композиции нет сопутствующих тропических запахов, крепко сковывающих вас в своих жарких объятиях, он – кристально-чистый, сладострастный, обволакивающий, слегка влажный, в меру перченый аромат иконического цветка с Коморских островов.
Южный регион Африки просто создан для сафари в саванне и пляжного отдыха на расположившихся островах в Мозамбикском проливе.
Когда-то в Ботсване у меня все началось – страх сменился страстью, недоумение уступило место просветлению. Я лежу под балдахином в кромешной темноте. До звонка будильника в 5.30 двадцать секунд, ровно столько шагов проводника я считаю от калитки до двери – каждое утро он приносит черный кофе в термосе, молочник с принимающими там ванну муравьями и вазочку с песочным печеньем. После такого спартанского завтрака собираешься на приключения – прыгаешь на самый верх джипа, настраиваешь Canon и крутишься по сторонам в поисках льва, антилопы, гепарда или всех сразу. Укатавшись по кочкам, падаешь замертво в гамак, закрываешь глаза и включаешь обоняние со слухом. Вот палочник передвигается по ветке и думает, что его никто не видит. Вот юркая белка скачет по перилам. Ящерица с оранжево-синими пятнами застыла на стене. Жираф аппетитно хрустит веткой акации, стадо слонов тяжело вздыхает и переходит брод. Смоковница лопнула и истекла медовым нектаром, на кухне сладкая ягода амарула бродит в ликер. Вечером разожгут огонь и будет сочный стейк. Когда гамака нет и в 5.30 тебя никто не поднимает, в ход идет аромат Savannah's Heart от Olibere Parfums – такой шедевр могли сделать только понимающие тебя люди.
Острова в Индийском океане – это вообще отдельный разговор. Я имел счастье посетить все (Мадагаскар, Сейшелы, Маврикий, Реюньон) и рай, надо вам сказать, существует, где признают это даже отъявленные атеисты.
Взять хотя бы Мадагаскар. Столица-скороговорка Антананариву, название которой знает каждый школьник – с французскими экспатами, озером в форме сердца, цветущей джакарандой, фуа-гра местного производства, лемурами, баобабами, отварным рисом пять раз в день и сезоном личи, ради которого надо приехать сюда еще раз. Аромат YlangYlangNosyBe от Perris Monte Carlo будто специально злит своего ближайшего соседа – Коморские острова – в отместку за ваниль. Кто где был первым, кто кого прославил – договориться не могут до сих пор. Надо сказать, иланг-иланг на Мадагаскаре выходит отменный. И возделывается он здесь с 1840 года, когда местные попросили защиты у военно-морского главнокомандующего Пассо. Необычное расположение, вулканическая почва и соседство с другими благоухающими растениями – франжипани, кофе, корицей, геранью – делает запах узнаваемым и запоминающимся.
Фото: Getty Images, архивы пресс-служб, аккаунты Инстаграм (запрещенная в России экстремистская организация)
