Бьет – не значит любит: как работают законы о домашнем насилии в разных странах (и почему в России такого нет)

Согласно данным Организации Объединенных Наций, каждая третья женщина в мире подвергалась физическому или сексуальному насилию хотя бы раз в жизни. Несмотря на развитие феминистических движений и серьезные мировые достижения в борьбе за гендерное равенство, домашнее насилие все еще остается одной из самых острых проблем современности. Как показывают графики, имеющиеся в базе данных одного из крупнейших исследовательских проектов WomanStats, количество подобных инцидентов сильно разнится в зависимости от региона и уровня развития конкретной страны. Судя по результатам исследования 2014 года, менее защищенными чувствуют себя жительницы африканских, арабских и азиатских государств, а также наши соотечественницы. Именно в этих странах проблема домашнего насилия регулируется хуже всего (или не регулируется вовсе). На другом конце рейтинга оказались европейские государства, США, Канада и Австралия – там за насильственные действия в отношении женщин можно получить реальный тюремный срок. Конечно, даже в этих странах проблему нельзя назвать полностью решенной, но в этом направлении ведутся активные работы. 

Бьет – не значит любит: как работают законы о домашнем насилии в разных странах (и почему в России такого нет)

На фоне последних событий в России мы решили выяснить, почему закон о домашнем насилии у нас все еще не принят, что объединяет дело сестер Хачатурян и доцента Соколова, и как работают законы о домашнем насилии в других государствах.

Дело сестер Хачатурян

Летом прошлого года полиция арестовала трех сестер по подозрению в убийстве их собственного отца. В ходе судебных слушаний Крестина, Ангелина и Мария Хачатурян не только полностью признали свою вину, но и дали следствию дополнительные показания, которые проливают свет на истинные мотивы этого преступления. Сестры заявили, что отец неоднократно издевался над ними: избивал, угрожал оружием и склонял к действиям сексуального характера. Эти факты были впоследствии подтверждены медицинскими экспертизами и показаниями свидетелей. Однако суд отказался возбуждать уголовное дело в отношении их отца в связи со смертью подозреваемого. В июне 2019 года сестрам Хачатурян предъявили обвинение в убийстве группой лиц по предварительному сговору, что грозит им сроками от восьми до 20 лет в колонии.

null

null

Ангелина Хачатурян

«В деле сестер Хачатурян мне очень жаль девочек, – говорит специалист по семейному праву Виктория Данильченко. – Допускаю, что у них не было другого выбора. Многолетнего физического, психического, сексуального насилия даже взрослый человек может не выдержать. Что уж говорить о девочках-подростках, которые прожили в таком аду практически всю сознательную жизнь. Не зря ведь они, оказавшись в тюрьме, говорили, что даже заключение в сравнении с прошлой жизнью не кажется таким страшным. Ужасно то, что окружающие знали о происходящем – соседи, родственники, школа, друзья. Но все боялись Михаила Хачатуряна. А девочки тем временем продолжали подвергаться домашнему насилию. Но все же, согласно Уголовному кодексу РФ, они совершили убийство. Думаю, что совсем избежать наказания не удастся. Но я надеюсь, что оно будет максимально мягким с учетом всех обстоятельств этого дела».

В защиту сестер Хачатурян выступили многие активисты и правозащитники, а также была создана петиция, требующая принятия закона против домашнего насилия. На момент написания статьи ее подписали 895 тысяч человек. В Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) был запущен флешмоб #ЯНеХотелаУмирать, в рамках которого более 12 тысяч женщин поделились личными историями и призвали поддержать законопроект. К акции присоединились многие знаменитости, что позволило привлечь внимание широкой общественности к проблеме. Однако флешмоб так и не вырос до масштабов американского #MeToo – возможно, потому что женщины в России все еще не готовы публично говорить о домашнем насилии и своих страхах.

Дело доцента Соколова

Тем временем в России произошла еще одна трагедия, одной из причин которой стало игнорирование полицией факта домашнего насилия. 7 ноября доцент СПбГУ Олег Соколов с особой жестокостью убил свою возлюбленную Анастасию Ещенко. Мужчину арестовали в тот самый момент, когда он пытался избавиться от ее останков в реке Мойке. В ходе судебных слушаний выяснилось, что Анастасия Ещенко была не единственной девушкой, которая пострадала от девиантного и агрессивного поведения историка. В 2008 году другая студентка пришла в полицию, чтобы заявить об угрозах и избиениях со стороны Соколова, с которым она в тот момент состояла в отношениях. По ее словам, мужчина буквально обезумел, когда она сказала ему, что хочет с ним расстаться. Студентка сообщила, что в порыве ссоры Соколов связал ее, сильно избил и угрожал изуродовать ее лицо раскаленным утюгом. «На все мои мольбы остановиться и одуматься, он только еще сильнее бил меня и угрожал, что убьет, а труп закопает на ближайшей стройке, где меня вряд ли найдут», – рассказала пострадавшая. Однако полиция отказалась возбуждать уголовное дело против Соколова на основании ее показаний. Мужчина продолжил работать в университете, сотрудничать с зарубежными коллегами и встречаться с молодыми девушками. Оглядываясь назад, невозможно не задуматься о том, что еще 11 лет назад была возможность предотвратить чудовищное убийство Анастасии Ещенко, если бы по закону правоохранительные органы были обязаны реагировать на каждый факт домашнего насилия.

null

null

Доцент Олег Соколов

«Трагедии сестер Хачатурян и студентки Анастасии Ещенко, которую убил профессор Олег Соколов, на мой взгляд, объединяет наличие психических отклонений у агрессоров, – комментирует Виктория Данильченко. – Михаил Хачатурян перед смертью вернулся после лечения в психбольнице, а про Соколова многие знакомые и студенты говорят, часто его поведение было, мягко говоря, неадекватным. Поэтому, наверное, у жертв в этих историях было мало шансов на счастливую жизнь – рядом с психбольными она просто невозможна».

Новый законопроект о профилактике домашнего насилия: мнения противников и защитников

Напомним, сегодня в России домашнее насилие не считается уголовным преступлением. Как постановил документ, подписанный президентом в 2017 году, побои в отношении родственников или сожителей рассматриваются как административное правонарушение (если инцидент произошел впервые). Декриминализация домашнего насилия вызвала бурную общественную реакцию и волну осуждения – особенно на фоне отчета Федеральной службы государственной статистики, опубликованной в 2016 году: согласно ей, за прошедший год в России от насилия в семье пострадали 16 миллионов женщин (то есть, каждая пятая жительница страны). Эта цифра действительно шокирует, хотя и не может считаться абсолютно достоверной, ведь многие пострадавшие просто боятся приходить в полицию или не видят в этом никакого смысла.

В ноябре этого года Совет Федерации опубликовал новый проект закона о профилактике семейно-бытового насилия, однако документ подвергся бурной критике социальных активистов и правозащитников. «Мы с соавторами ознакомились с предложенной редакцией Совета Федерации. Я, например, в тотальном ужасе, – написала в Facebook (запрещенная в России экстремистская организация) активистка и один из авторов проекта Алена Попова. – Начиная от цели закона: “сохранять семью”, а не защищать жертву, заканчивая “содействовать применению сторон”». Представители РПЦ также остались недовольны новым проектом, но совсем по другой причине: по их словам, положения закона угрожают семейным ценностям и противоречат Конституции РФ. 8 декабря стало известно, что депутаты Госдумы и правозащитники подготовили поправки к документу. Они предложили отнести к домашнему насилию побои и причинение вреда здоровью, запретить виновным приближаться к жертве на расстояние ближе 50 метров и ужесточить наказание за повторные нарушения (год тюрьмы вместо исправительных работ). В данный момент обсуждение новых поправок продолжается.

Однако внезапно выяснилось, что у законопроекта о профилактике домашнего насилия есть противники не только среди РПЦ, но и обычных граждан страны, в том числе – женщин. В конце ноября несколько сотен москвичей вышли на согласованный митинг в парке «Сокольники». Участники мероприятия заявили, что новый закон подрывает основы института брака, и выразили опасение, что в случае его принятия органы опеки будут забирать детей из нормальных семей. Свой протест активисты подкрепили плакатами «Семья самое безопасное место на Земле» и «Я против закона СБН».

«То, что у нас проходят митинги против принятия закона о профилактике домашнего насилия, только доказывает, что в нашем обществе все еще царит патриархат, и мнение РПЦ это подтверждает, – комментирует сложившуюся ситуацию Виктория Данильченко. – К сожалению, пресловутого гендерного равенства в России нет. В отличии, кстати, от цивилизованных стран, в которых существует специальный закон о домашнем насилии. А у нас по-прежнему очень сильны стереотипы и мифы о том, что это “дела семейные, а сор из избы не выносят”, что женщина сама виновата или же женщина сама спровоцировала».

«И все же есть большие шансы изменить эту ситуацию, – добавляет юрист. – И хотя закон о домашнем насилии пытаются сделать неработоспособным, его сторонники, в том числе и я, будем бороться за принятие его в максимально рабочем виде».

Охранные ордеры, тюремные сроки преступникам и центры помощи жертвам: как с домашним насилием борются за границей

Бьет – не значит любит: как работают законы о домашнем насилии в разных странах (и почему в России такого нет)
Жительница Кракова (Польша) с плакатом в поддержку российских женщин

Пока в нашей стране не принят соответствующий законопроект, мы решили рассмотреть, как регулируется проблема домашнего насилия в других странах. В частности, в США, Франции, Германии и Австралии.

Точкой кипения для американцев стал чудовищный инцидент 1994 года, когда взрослый мужчина по имени Джесси Тиммендекас изнасиловал и убил семилетнюю жительницу Нью-Джерси Меган Канки. Дело вызвало серьезный общественный резонанс: тысячи людей выходили на массовые демонстрации, требуя ужесточения наказаний всем осужденным за насилие и обязательного включения этих преступников в доступную каждому гражданину базу данных. Это привело к дискуссиям в Конгрессе, в результате которых Билл Клинтон подписал закон о насилии против женщин (VAWA). Согласно этому документу, любое домашнее насилие отныне должно было рассматриваться как уголовное преступление. Сегодня механизм закона работает таким образом: после звонка или заявления жертвы полиция приезжает в дом, где тщательно осматривает место совершения предполагаемого преступления в поисках улик. Также пострадавшую обследуют медики на предмет признаков физического абьюза. В случае нахождения любых свидетельств совершенного насилия, виновника арестовывают на сутки, после чего он предстает перед судом (важный момент: даже если жертва забирает свое заявление, судебное заседание все равно состоится, обвинителем выступит штат). Далее преступника обязуют ходить на терапевтические сессии в течение полугода, за которые он платит из своего кармана. Жертва также имеет права оформить «Order of protection» – документ, который регулирует ее отношения с преступником на время срока наказания. В нем можно прописать запрет на проживание на одной территории, получение телефонных звонков, писем и так далее. В случае нарушения этих условий преступнику грозит суровое наказание. Так, например, в 2015 году жителя Флориды, 57-летнего Гарри Бредера, осужденного за домашнее насилие, посадили в тюрьму только за то, что он отправил своей бывшей супруге запрос на добавление в друзья в социальной сети

После прохождения курса терапии над виновным вновь состоится суд, который постановит: следует ли отпустить его на волю или приговорить к реальному тюремному сроку (в случае, если он так и не раскаялся в содеянном). Если преступник выходит на свободу и совершает насильственные действия повторно, то приговор будет лишь один – тюрьма. Конечно, законы о домашнем насилии немного отличаются в разных штатах, но механизм противоборства таким преступлениям обычно действует серьезно, согласно предписанному протоколу.  

В европейских странах к проблеме также относятся с особым вниманием. В Германии существуют службы психологической поддержки для жертв семейного насилия и более 300 центров социальной помощи, где женщинам помогают оформить документы на государственное пособие, найти юриста, работу и новую квартиру. Их обидчиков наказывают реальными тюремными сроками (1-3 года за легкие телесные повреждения и до 10 лет за причинение тяжкого вреда здоровью). Во Франции законы в области домашнего насилия еще суровее: так, например, после обращения жертвы в полицию ее предполагаемому обидчику запрещается приближаться к ее дому (даже если его вина еще не доказана). При этом под определение семейного насилия попадает не только причинение физических увечий, но и «издевательства путем ухудшения качества жизни, нанесение вреда психическому здоровью человека». Максимальное наказание за подобное преступление может достигать трех лет лишения свободы.

В Австралии о проблеме домашнего насилия впервые заговорили после Второй мировой войны, а в 1970-х открылись первые центры помощи для жертв. В 1975 году был принят Закон о семье, который гарантировал защиту пострадавшим от насилия в семье. Ежегодно в этом государстве выделяются десятки (а иногда и сотни) миллионов долларов на открытие новых центров помощи и развитие мер защиты жертв. А в этом году правительство Австралии утвердило новые поправки к закону о домашнем насилии, запрещающие въезд в страну лицам, ранее осужденным за насильственные действия. Иностранным гражданам, которые проживают на территории Австралии и имеют соответствующие обвинения, аннулируют визу и депортируют их из страны.  

Фото: Getty Images, www.womanstats.org