Жить быстро: в память об Эми Уайнхаус

Никто не ждал, что всего лишь один год плотного запоя и нервного романа с помощником видеорежиссера Блейком Филдером-Сивилом сможет превратить пухлую еврейскую девушку, дебютировавшую в розовом платье, в измочаленную жизнью цыганку с голосом многоопытной соул-дивы.

«Девушка, которая не понимает, в какой эпохе она живет». Примерно так оценивали Эми специалисты, которым нужно было сказать по поводу Back To Black свое веское мнение, но они явно не находили нужных слов в анализе очевидного чуда природы. Начиналось загибание пальцев, поскольку частички дарования Уайнхаус позволяли внятно сопоставить ее с Билли Холидей, Сарой Вон, группой The Shangri-Las и другими героями довольно далекого прошлого. На самом деле в таланте Уайнхаус звучал отголосок репертуара соул-радио, которое папина дочка Эми впитывала на волнах приемника у себя дома. Это ведь удивительно, если твой отец-таксист влюблен в романсы темнокожих – чуть более гротескные и яркие, чем все остальные романсы на свете. Сделав нужные выводы, Эми Уайнхаус продолжила свою жизнь ничуть не менее причудливым и странным образом.

Зависимость от воли отца сделает из Уайнхаус девушку, которую любовь повергает в рабство. И тот факт, что шедевр «Back to Black» с его воспеванием одиноких утр в ожидании любимого был посвящен татуированному оболтусу (а впоследствии и зэку) Блейку Филдеру-Сивилу, кажется чудовищной шуткой. В отчаянном стремлении «back to Блейк» Уайнхаус переняла самые неприятные из привычек этого парня, включая регулярные визиты в заштатный паб Hawley Arms, многочасовые партии в пул и распитие коктейлей на основе замороженных фруктов. В конечном счете любовь и убила Уайнхаус, которая, когда ее бросил муж, как сомнамбула, металась в своем доме, осажденном папарацци, а затем отправлялась в очередную поездку, за которую концертные промоутеры по-прежнему платили ей неплохие деньги. 

Любви в жизни Эми больше не было, и в историю нечего было добавить: Уайнхаус так и запомнят обезумевшей от потери цыганкой, слишком рано заплатившей за свое дикое дарование.

Сама Эми прекрасно понимала, что долг за свой уникальный голос и внезапно прорезавшееся чувство стиля (собственно, знакомством с Ронсоном, который сделал для Уайнхаус «Back To Black», она обязана исключительно внешнему виду) рано или поздно придется отдавать. В ее случае это значило остановиться и подумать над тем, что она делает и какие средства вносит в развитие новых молодых див ретро­соула вроде Даффи и Адель. Такие мысли в случае Эми, не привыкшей экономить силы, ни к чему хорошему не привели бы: внутреннюю собранность она теряла так же легко, как и мужчин, которые ее окружали. Вслед за исчезновением Блейка пропал и Марк Ронсон, не ставший мириться с Эми после очередного скандала и решивший собрать вокруг себя полноценную группу. На горизонте маячил только швед Стефан Скарбек, готовый встряхнуть Уайнхаус и написать песни для ее нового альбома. Шведские хитмейкеры еще никому не мешали, и новые треки вроде «Monkey Boy» и «Amy, Amy, Amy» когда-нибудь увидят свет.

Концерт в Югославии, где певица оказалась перед публикой в совсем уж неприглядном виде, все испортил. Дозы Эми выросли до нескольких бутылок виски в день, не считая кокаина, экстази и прочих веществ, о которых знала только она сама. 

Однажды Эми Уайнхаус по протекции Даши Жуковой оказалась в России, чтобы выступить здесь на корпоративе. Миллионный гонорар, бледное подобие лучшей певицы мира – но все присутствующие остались по итогам вечера вполне довольны: чего еще можно было ожидать от девушки, о которой даже в рекламе ее дисков в России было написано: «Эми Уайнхаус: пьющая и поющая»? В этой безобразной с точки зрения русского языка фразе была заключена вся гамма ожиданий русских относительно деятельности Уайнхаус на сцене, с которой, как и с ее приятелем Питом Доэрти, нашим гусарам (их хватает и среди бизнесменов) так хотелось выпить, а то и добраться до туалета, где в дело пошли бы белоснежные дорожки «первого номера». Народ в России, где с трудом поют песни на английском даже в услужливом караоке, к Эми был довольно равнодушен. Но своя девчонка с внешностью то ли спившейся аспи­рантки-учительницы, то ли воровки с Киевского вокзала в холодноватой к современной музыке России могла иметь стабильный успех в формате разгульных банковско-нефтяных корпоративов.

Банкиры и владельцы скважин в этой стране сами ежедневно рискуют не меньше, чем Эми, и сочетают в себе порой столь же парадоксальные стремления: например, спортзал и сквош часто идут рука об руку с проститутками и кокаином, а благотворительность ничуть не мешает массовым увольнениям и ежечасным вспышкам ярости.