Последний раз я была в офисе за неделю до родов, а снова начала писать недели через три после. Финансовой необходимости работать у меня нет, но жить без этого я не могу. Не могу не проверять почту, не созваниваться с коллегами, не придумывать идеи для новых статей, не планировать и не совершать путешествия. Мне важно иметь возможность переключаться, реализовывать себя в разных сферах, причем в рамках одного дня.
«Неужели тебе не нравится отдыхать? Отключиться от работы и полностью отдаться материнству?» – спрашивают меня мама и более консервативные подруги.
А я отвечаю словами Сергея Михалкова: «Мамы разные нужны, мамы всякие важны». Материнство приносит мне ни с чем не сравнимую радость, но я не из тех мам, которые готовы круглые сутки заниматься только ребенком. «Но зачем тогда рожать детей?» – возражают мамы full-time. Я их не осуждаю, скорее я им аплодирую. Но лично я, повторяю, так не могу.
Первые три месяца, впрочем, я тоже так жила: кроме мужа, мне почти никто не помогал. А потом взяла няню. Стало полегче, но все равно месяцу к пятому у меня все чаще начало возникать странное ощущение. Как будто я... теряю себя. Большая часть наших с мужем разговоров примерно на третьей минуте неизбежно перетекала к нашему малышу. И тогда мне впервые четко захотелось вернуться на работу.
Не так давно интернет облетела фотография 35-летней Личии Ронзулли, члена Европарламента от Италии, и ее новорожденной дочки Виктории, беспробудно спящей у мамы в слинге, когда та голосовала в зале заседаний. Фотография вызвала смешанную реакцию – от возмущения и обвинений в издевательстве над младенцем до восхищения и умиления (последнего было больше). Последние десятилетия общий тренд в Европе – реформировать общество в сторону family-friendly: увеличивать декретный отпуск как для мам, так и для пап, создавать на рабочем месте условия для кормления грудью (это активно практикуется в Скандинавских странах, где большинство мужчин тоже берут декретный отпуск и часто привозят грудных детей на кормление мамам на работу), открывать больше яслей, многие из которых находятся непосредственно при офисах. И тем не менее во многих европейских странах норма – выходить на работу через три-четыре месяца после родов. Так, в частности, делает большинство француженок, испанок, итальянок. (Про Америку я вообще молчу: там чуть ли не каждая вторая женщина начинает работать full-time уже через месяц – да, часто, впрочем, вынужденно, так как в этой стране декретный отпуск составляет три месяца после рождения ребенка, но не оплачивается.) Многие к этому времени со спокойной душой перестают кормить грудью и оставляют своих малышей в яслях – во Франции их называют creche. Правда, место в них получить сложно, и записываться надо как минимум на год вперед. В Израиле и многих других странах популярен вариант home kindergarten – домашнего детского сада: несколько – обычно не более пяти малышей – сидят дома под присмотром одной или двух нянь.
В Скандинавии, где действуют исключительно baby-friendly законы (в Швеции, например, родители имеют право на 480 оплачиваемых дней по уходу за ребенком; в Норвегии – почти год), многие женщины пользуются предоставляемой государством возможностью не работать. Большое число, правда, все равно через несколько месяцев возвращаются на службу, оставляя, как я уже писала выше, детей на пап.
Через несколько месяцев сидения дома начала ощущать некоторую пустоту, словно мое «я» стало меньше.
Я знаю огромное количество женщин, у которых тоже нет особой необоходимости бежать из декрета на работу, но они все равно это делают. Некоторые даже не берут декретный отпуск. «Мои партнеры и клиенты даже не знали, что я родила», – признается одна моя подруга, партнер в юридической фирме и очень обеспеченная женщина. Она работала даже в роддоме и тоже повторяет как мантру: «Я не могу по-другому. Иначе у меня неполноценная жизнь, мне категорически мало быть просто мамой». Другая моя подруга обоих своих мальчишек (очень здоровых и крупных, кстати) ехала рожать прямо с переговоров. Еще одна знакомая после всех трех родов выходила на работу через две недели, даром что всех детей она рожала с помощью кесарева сечения. Еще одна, выйдя на работу через три месяца, в течение последующего полугода исправно дважды в день уезжала с работы домой кормить ребенка грудью. К другой знакомой, которая поехала на работу прямо из роддома, ее малышей (их у нее трое) привозила на кормление няня, благо работа была рядом с домом.
Я не утверждаю, что эти истории – пример для подражания. Не исключено, что в стремлении как можно скорее вернуться в офис есть что-то невротическое. Многие современные женщины привыкли ощущать и оценивать себя в первую очередь через то, что они делают. Наша работа, наша профессия и результаты, которых мы там добиваемся, как бы сливаются с тем, кто мы есть, с нашей сутью. Именно поэтому, как мне кажется, я через несколько месяцев сидения дома начала ощущать некоторую пустоту, словно мое «я» стало меньше. Декрет в этом случае – неплохая возможность остановиться, перевести дух, узнать себя получше. Именно про это мне, кстати, рассказывали норвежки – несколько лет я специально ездила в Осло делать репортаж о том, как тамошние женщины используют свой практически полуторагодовой оплачиваемый декретный отпуск. Многие в этот период действительно активно занимаются самопознанием: ходят на йогу, учат языки, путешествуют с малышами и т.п.
Давно доказано, что дети – наш эмоциональный радар, что они удивительно тонко чувствуют состояние мамы. Еще психологи говорят, что для младенца важнее всего эмпатическая забота, а от кого они ее получают – мамы, няни – уже, как ни странно, вторично. Нет, присутствие мамы им, безусловно, важнее всего, но точно могу сказать, что прежде всего им нужна счастливая мама. Вы согласны?
