Если бы вы только знали, как я люблю сладкое! По молодости, когда метаболизм слаженный и бесперебойный, я мог легко предпочесть щедрый кусочек торта тарелке супа. Вечером. Поздно. Не могу сказать, что сейчас я себя ограничиваю, просто делаю это обдуманно и с еще большим наслаждением. Этот список неизменный. Дома – сочник с творогом или пирожное «Муравейник». В Париже – две escargot de raisin за завтраком, один помятый и влажный pain aux amandes et chocolat в течение дня. В Италии только тирамису (в идеале – один после обеда, один после ужина). Все остальное – баклава, калиссоны, чуррос, кнедлики, мочи или pastel de nata – в зависимости от географии моего пребывания.
Еще одна важная вещь с десертом: съесть его необходимо безо всякого чувства вины – иначе пиши пропало с любым метаболизмом. Когда организм чувствует, что вы, как обычно, не устояли и дали слабину, он хулиганит с лишними килограммами, когда получили ни с чем не сравнимое удовольствие, прикрыли глаза и испачкались с ног до головы в сахарной пудре – это совершенно другое и без последствий.
С ароматами, которые всей своей пирамидой напоминают вам что-то знакомое, съедобное и сладкое, сейчас снова сходят с ума – как в производстве, так и в потреблении. Одни эксперты называют это «поминками по уду» и пришедшей ему на смену новой парфюмерной тенденцией, другие – вынужденной мерой в борьбе с нахлынувшим кризисом в экономике. Как и в случае с удом, начав с разминки в селективных брендах, неспешно просчитав все за и против, подтянулась и тяжелая парфюмерная артиллерия – Lancôme с La Vie et Belle, Dior с Poison Girl, Paco Rabanne с Olympea и Lady Million, Nina Ricci c Nina и Luna и многие, многие другие. Все снова заговорили о сладостях без последствий для фигуры, и в воздухе отчаянно запахло пралине, карамелью, сахарной ватой и всеми видами шоколада.
Официально «гурманское» семейство ароматов было сформировано в начале 1990-х годов, сразу после появления аромата Angel от Thierry Mugler. Конечно, сладкие запахи встречались и раньше, но тогда в 1992 пахнуть «именно так» возжелали если не все, то многие. В наше время история с этилмальтолом, пиразином, лактоном и нирванолидом получила новый виток развития и дозу одержимости. Все эти синтетические компоненты, источающие запах всего самого вкусного и высококалорийного сразу, снова в фаворитах у парфюмерных компаний. Что, кстати, совсем не отменяет армию яростных противников. Я выбрал несколько гурманских ароматов (старых и новых), которые не просто покорили карамелью из любимого «Муравейника», но еще как следует всколыхнули чувство прекрасного.
В одну из деловых поездок на Лазурный берег Франции я остановился в курортном городке Сен-Жан-Кап-Ферра в отеле Royal Riviera. Его история началась в 1904 году – с тех пор каждый бархатный сезон шезлонги между собой делили аристократия Старой Европы, звезды кино, старлетки и подуставшие политики. Даже спустя столько лет здесь не покидает ощущение, что вы из той книги о красивой жизни, а на чемодан посыльный в форменной фуражке приклеивает стикер с логотипом. Мне хочется фотографировать распахнутые окна, девушек с тюрбанами из полотенца у бассейна и ужинать в Le Table du Royal.
В этом ресторане есть потрясающий десерт: легкий, свежий, в виде сорбета с невесомым кремом, украшенным пружинками из цедры. Но больше всего завораживает приход официанта с теркой и иранским черным лимоном, который за секунду до отправки первой ложки в мой рот покрывает десерт тонким слоем «пепла». Черный лимон (или «луми») – обязательная часть персидской кухни (от мясной похлебки до сладостей). Плоды иранского лимона (круглые и маленькие, не больше шарика для настольного тенниса) сушат до черноты на солнце или в печах. Совершенно невзрачные на вид, в тертом виде они обладают землисто-кислым вкусом и освежающим ароматом, раскрываясь всегда по-разному, в зависимости от того, куда его натерли – к холодному блюду или горячему. Познакомиться с самой необычной для меня пряностью, помимо ресторана в отеле Royal Riviera, можно в аромате Black Citrus, Vilhelm Parfumerie. Основатель марки Ян Вильгельм Альгрен создавал его с мыслями о дождливом Лондоне и балетных партиях Рудольфа Нуреева.
Осознав, что совсем не опасный Мехико Сити помешан на красоте буквально во всем, я все-таки сделал над собой усилие за две недели и выехал на сутки за его пределы – в город церквей и жуков Пуэбла, который весь в керамической плитке «талавера» (ей щедро покрыты здания, фонтаны, террасы и кухни в распахнутых окнах). Повсюду тонны увядших бархатцев после Дня мертвых, который в Мексике отмечают с особым размахом. В неприметной с виду церкви, в терракотовой цвета часовне Росарио, где каждый сантиметр украшен скульптурой, живописью и сусальным золотом, идет свадьба. На выходе всех прохожих семья жениха угощает напитком Богов, который готовят из трех семян – какао-бобов, кукурузы и амаранта. Его особенность в густой, плотной и тающей во рту пене со вкусом непонятно откуда взявшегося «Nesquik». Освежающий, молочно-мягкий, в меру сладкий, пряный напиток, который обязательно подается в jicara (кружке из маленькой полой тыковки). Основатель мексиканской парфюмерной марки Arquiste Карлос Хубер так любит напиток Богов, что даже привлек парфюмеров Родриго Флореса-Ру и Яна Васнье для его интерпретации в аромате Anima Dulcis.
Аромат Ambre Narguile в коллекции Hermessence немного сбивает с толку – от названия ждешь одно, а на деле получаешь немного другое. Парфюмер Жан-Клод Эллена всегда был приверженцем Индии, но вряд ли он засматривал до дыр фильм «Танцуй, танцуй» как я, впечатлительный мальчишка из Советского Союза. Повзрослев, я узнал, что одна из душещипательных песен болливудского блокбастера посвящена халве. Ее же для Hermès Жан-Клод Эллена разложил по нотам, включив в качестве ведущего аккорда в аромат про чадящие индийские курильни и уютные кашемировые шали. Сладкая и рассыпчатая besan halwa лишь отчасти напоминает ту халву, к которой мы с вами привыкли. В Индии вместо подсолнечника или кунжута ее готовят из обжаренной нутовой муки или манки с добавлением сиропа, сухофруктов, орехов и пряностей.
Создательница ароматов Moresque Синди Гийман родилась в Северной Африке, прославляет арабское наследие, ценит итальянское качество, а для аромата Diadema вспоминает вкусы десертов, которые она отведала в еще мирной и гостеприимной Сирии. Там же она узнала, что арабские повара много веков назад заигрывали с карамелью, в виду редкости и заоблачной стоимости придумав получать ее из сиропа сахарного тростника. Халифы не стеснялись в выражениях и приписывали сладкому сокровищу kurat al milh способность в пробуждении чувств. Аромат Diadema пахнет сладко, но не приторно, напоминая все ключевые сладости из Сирии – финики, тающие во рту сахарные печенья, тысячи тончайших лепестков баклавы в медовой пропитке и пудинг из сладкого риса с капелькой апельсиновой или розовой воды.
В аромате Lait de Biscuit, Chabaud поразительным образом смешалось все странное и сладкое, что я любил на протяжении жизни. Из детства: кусочек теплого желтого теста в мучной обсыпке для коржа, который ты стремительно отщипываешь, пока мама в фартуке на кухне отворачивается отряхнуть руки. Из юности: едва сладкое, ароматное и ни на что не похожее ванильное «Чудо-молоко», которое я выпивал залпом перед бесконечной очередью в старом добром «Шансе» на площади Ильича в субботу вечером. Из взрослой жизни: отель Brown’s в Лондоне, седовласая британка, будто из фильма Ladies in Lavender, учит меня макать бисквит в чай ровно настолько, чтобы он промок, но не развалился по пути в рот. Всего три ноты и целая жизнь перед глазами – даже в голове не укладывается, на что могут быть способны ароматы…
В 2008 году я случайно услышал песню Вячеслава Малежика про каштановый Париж: «Там, за дождем, около храма, вечер шагнул за мост. Старый француз жарит каштаны цвета твоих волос». Как по мановению волшебной палочки, примерно в то же время я впервые очутился в Париже по работе, и песня, точнее ее содержание, даже не думали выходить у меня из головы. Вскрикнув в лучших традициях Кэрри Брэдшоу при виде Эйфелевой башни, я стал озираться в поисках старого француза, жарящего те самые каштаны. Было начало лета и, как потом выяснилось, каштаны только зацветали. Каштановый сезон же начинается ближе к середине октября. По всему городу тут и там появляются чумазые люди с самодельными печками, углями и дырявыми сковородками. Париж наполняется жаром раскаленных котлов, зазывными криками торговцев, золой и ароматом сладковатой мякоти запеченных плодов. Пергаментный кулек с теплыми каштанами в треснувшей скорлупке обходится в 5-7 евро, с ним почему-то сразу хочется пойти в сторону набережной Сены, захватив по дороге ароматный кофе. Когда для каштанов не сезон, есть аромат Gourmet из коллекции Secrets of Love от M. Micallef. Марка французская и в местных изысках толк знает больше остальных. Аромат у них получился настоящий, спокойный, уютный, сладкий, с дымком и безо всяких клише.
На сайте парфюмерной марки Agatha создатели очень живо описали аромат Un Soir A Paris. Про парижанку, которая убегает с работы на встречу с друзьями в кафе. Она обязательно опоздает, но друзья опоздают еще больше, ведь это так по-французски. Она занимает крохотный столик, поправляет волосы, красит губы без зеркала и улыбается соседям. Каждый раз, когда мы с коллегами оказываемся в Париже, мы идем в ресторан при отеле Costes.
Называйте это ритуалом, привычкой, традицией или снобизмом – как хотите. Нас не останавливают даже надменный хостес и знание всего меню наизусть. Дело здесь в другом – в атмосфере, свете, галдеже, воздухе, запахе, людях и десерте, которым здесь непременно заканчивается любой обед или ужин. Это горсть из спелых ягод клубники, земляники и малины и взбитые сливки Chantilly с едва заметными точками от ванили с острова Мадагаскар. Изысканно и просто. Правда, создатели аромата Un Soir A Paris уверяют, что Agatha встречается с друзьями в районе Сен-Жермен, но это они лукавят, иначе откуда бы аромату так правдоподобно пахнуть ягодами, сливками и шампанским.
Когда мы, укатавшиеся в кибитке по Ченнаю, вытянули уставшие ноги на гигантском пляже, к нам подошел маленький мальчик и предложил попробовать «гулаб джамун». С тех пор это моя главная сладкая ассоциация с Индией, если не считать ежевечернего сладкого чая с молоком и щепоткой массалы. «Гулаб джамун» – это сладкие шарики из сухого молока, муки, изюма и фисташек, обжаренные во фритюре из кукурузного масла и пропитанные сиропом, популярные в этих краях еще со времен империи Великих Моголов. Персы переводят «гулаб» как «цветочная вода», а «джамуном» на хинди называют совершенно неизвестные в мире, но любимые в Индии ягоды, из которых готовят начинку для сладких пирогов и гонят бренди. Десерт с давних времен считается любимым лакомством Шах-Джахана (строителя Тадж-Махала) и Шарлотты Каннинг (жены британского генерал-губернатора Чарльза Каннинга). Вкус сиропа для «гулаб джамун» может отличаться в зависимости от того, в какой части Индии вы находитесь. После погружения в сироп десерт всегда оставляют на ночь, чтобы шарики пропитались. В Ченнае сироп пахнет розовой водой и фруктами, который идеально воссоздали в «индийском» аромате Nirmala от Molinard.
Огненный Chaleur Gitane, Paul Emilien посвящен цыганам, их обычаям, кочевому образу жизни и ночным остановкам табора, когда в кромешной темноте под фырканье лошадей разгорается костер, переливается интонациями гитара и шелестит в танце юбка с воланами. То ли потому что парфюмер Патрик Бодифе так увлекся шоколадом, то ли переборщил с забродившей вишней, но мне в аромате помимо цыганского быта живо мерещится конкретный десерт – шварцвальдский торт. Кто и когда его придумал, вопрос такой же темный, как и его название в переводе на русский «Черный лес». Существует три версии, все неофициальные и неподтвержденные. Первая и самая логичная – благодаря черному шоколаду, стружка которого украшает непосредственно торт. Вторая версия связана с напитком, которым пропитывается бисквит. Для изготовления Kirschwasser используют особый сорт местной черной вишни. Ее маленькие косточки при брожении передают готовому продукту характерный миндальный аромат. Также вишневую настойку выдерживают не в привычных бочках, а в глиняных кувшинах, что позволяет напитку получаться крепким и прозрачным. По третьей версии, в местных деревнях девушки наряжаются на большие праздники в стилистике торта: черная юбка, белая блузка и шляпа, декорированная красными шарами. Ну чем вам не темный корж, шоколадная крошка, белоснежные сливки и целиковые ягоды вишни?
Фото: Getty Images, архивы пресс-служб
