На премьеру своего фильма Бегбедер пришел с клочком бумаги, на котором записаны фразы его приветственной речи. У него дрожат руки. Он, оказывается, способен стесняться. Сегодня он легко краснеет и громко смеется. Сорокашестилетний француз, которому нравятся 20-летние девушки, на самом деле мечтает о вечной любви. На следующий день он ответил на вопросы Marie Claire в ресторанчике с видом на Сен-Жермен-де-Пре (это его район). Вот он сидит передо мной, притворяется тем, кем не является, сам себе противоречит, но блеск в его ярко-голубых глазах выдает обостренную чувственность. Он полностью в моем распоряжении.
Вы полностью разделись для нашей фотосессии – даже условия не ставили.
Да, разделся. Но публично снимать с ебя штаны – это не мой коронный номер. Я очень скромный. Мне не нравится мое тело, у меня нет развитой мускулатуры, мои ноги слишком худые, у меня начинает намечаться брюшко. Но, как скомный человек, я обладаю мужеством показать свой зад. Я делаю много вещей, чтобы меня заметили. Чаще всего, когда выпью.
Вы всегда так краснеете?
Да. Ненавижу себя за это. Краснеть – это отвратительно, особенно во время разговора с женщиной.
С возрастом вы становитесь менее застенчивым?
Я не уверен, что хочу совсем избавиться от этого качества. Это нормально – чувствовать себя не в своей тарелке, испытывать трудности при общении с незнакомыми людьми, стесняться заговорить с девушкой, потому что она привлекательна. Если красота не заставляет меня волноваться, заикаться, это же грустно.
Да, но застенчивость принято считать недостатком...
Она заставила меня много страдать, изолировала от людей на долгие годы, но она же придавала мне желание читать, писать, строить из себя клоуна. Я не уверен, что однажды смогу одержать над ней победу.
Ваша мысль – «Любовь живет три года» – перевернула сознание девушек всего мира, это была страшная провокация с вашей стороны, все только об этом и говорили. Что, ваши любовные истории никогда не длились дольше этого срока?
Нет. Может быть на несколько месяцев дольше. Тем не менее я по-прежнему мечтаю о любви. Хороший способ разрешить проблему – наплевать на нее. Откуда эта одержимость длительными отношениями? Я одержим этим, словно юная девушка, мечтающая о вечной любви (смеется).
Вам хотелось бы прожить всю жизнь с одной женщиной?
Конечно. Я женился совсем мальчишкой, это была сказочная история, абсолютная любовь к совершенной женщине, самой красивой в мире. И затем я проснулся и открыл глаза. Она тоже, разумеется. Долгое время я путал любовь с абсолютным слиянием с другим человеком – мы делимся всем, все делаем вместе. Сегодня я предпочитаю соблюдать в любви дистанцию.
Вы добились в этом успеха?
Да, я встретил женщину, которая живет в другой стране, это очень эротично. Быть на расстоянии – хороший выход, когда боишься, что желание выдохнется, боишься потерять эту связь.
Вы так боитесь обязательств?
Я часто брал на себя обязательства – был женат дважды, разводился дважды. Больше, чем обязательств, я боюсь скуки. Я никогда не смирюсь с мыслью, что мне нужно будет скучать с кем-то рядом. Секрет счастья, безусловно, в том, что мы можем молчать вместе, что можно пойти в ресторан и не говорить ни слова. Но я еще не вполне успокоился и наговорился.
Вы расхотели вести нормальную жизнь вдвоем?
Нет. Я незрелый человек. Мне нравится страсть, напряжение в отношениях, у меня зависимость от адреналина в крови, когда сердце бьется при мысли о человеке и о наших встречах. Я познал нормальный быт, я жил с женщинами, у меня есть ребенок. Проблема в том, что я часто чувствую себя погрязшим в дерьме или заключенным в тюрьму. Я говорю сейчас о прошлом – и я не отчаиваюсь. Мне 46 лет, и я уже подустал. У меня уже меньше желания идти на всю ночь клеить девушек в клубе, повторять те же шутки, которые будут производить тот же эффект и приводить к тем же виноватым утренним пробуждениям.
Вы же ходите на все светские мероприятия!
Да, но мое отношение к ним изменилось. У меня, возможно, была некая растерянность и желание нагнать упущенное, стремление отомстить. Теперь я насытился, я знаю, что у меня это получилось.
А что, можно насытиться?
Да, и даже желательно. Пусть это забавно – постоянно испытывать силу своего животного магнетизма, убеждаться в том, что ты нравишься. Ведь необязательно спать со всеми подряд, достаточно просто флирта. Платонический флирт вообще предпочтительней, чем все эти знакомства на одну ночь. Потому что поиск любви и удовольствий сопровождается очень утомительным образом жизни – тусовки, алкоголь, наркотики. Это вопрос выживания, мне полезно быть чуточку более — употребим это отвратительное слово — счастливым. Я мечтаю о спокойствии и равновесии. Я даже посещал психоаналитика.
Вы больше не ходите к нему?
Мой психоаналитик сказал, что у меня все будет хорошо, и нам больше не надо встречаться. «Нет, только не это!» – подумал я тогда. Я обожаю часами говорить о себе, как же я буду жить без этого? Я не считаю себя счастливым человеком. Но вы не видели меня десять лет назад – это был не я. Сцена самоубийства в фильме очень трогает меня, потому что напоминает меня прошлого – потерянного, отчаявшегося.
Вы хотели убить себя?
Мне часто приходили в голову мысли о суициде. Но я бы не решился на такой шаг, потому что слабак. Я рассказываю о своей депрессии в фильме «Любовь живет три года». Мой развод открыл мне глаза, стал своего рода ментальной дефлорацией. До этого времени я жил в защитной оболочке буржуазного образования, которое полностью оторвано от реальности.
Вы говорите не о любви, а о страсти.
В глубине души я думаю, что мне нравится быть влюбленным. Нам часто говорят, что подлинная любовь не является страстью, что это сопричастность, которая с годами устанавливается между мужчиной и женщиной. Меня передергивает, когда я это слышу. Это антисексуально, это полная отставка для меня! Как в фильме Жана Евстаха «Мама и шлюха» (La maman et la putan): я хочу няню, которая будет меня утешать, менять мне памперсы, когда я заболею, и чтобы мы обменивались нежными поцелуями и говорили о разных интересных вещах. Но когда я вижу ее обнаженное плечо, я запрыгиваю на нее и без разговоров занимаюсь сексом (смеется). Хочется и рыбку съесть, и ножки не замочить. Я хочу, чтобы она была нежной и распутной одновременно.
Вы говорили, что переняли от вашего отца одержимость сексом.
Да, я нормальный мужчина. Нормальный мужчина одержим сексом. Это нормально – желать заниматься любовью постоянно. Это здоровое состояние. Перестаньте говорить, что мужчина, желающий иметь секс со всеми женщинами – это что-то постыдное.
Со всеми или вам нравится какой-то определенный тип?
Мне нравятся все женщины, у меня нет предпочтений.
Мне кажется, вам нравятся очень красивые женщины.
Ну... Красота для каждого мужчины значит что-то свое. В целом это верно, я много значения придаю внешности.
Ага!
Красота меня успокаивает. Возможно, это происходит от того, что в детстве я считал себя уродливым, и мне нравится окружать себя красотой. В исключительной красоте есть что-то, что меня интригует. Я думаю, что все мои проблемы начались на том приеме у моего отца, где было множество шведских моделей – Сидне Ром, Рене Симонсен... Мне было одиннадцать лет, на мне был халат и тапочки, и я был окружен этими секс-бомбами с платиновыми волосами, которые смеялись, зажигали петарды под музыку Aphrodite’s Child, где слышны стоны испытывающей оргазм женщины. В 11 лет это немного странно слышать, странно расти в обстановке такой полной раскрепощенности. Мне до сих пор хочется воспроизвести эту вечеринку – быть окруженным высокими женщинами, которые смеются и держат в руках бокалы со звенящими кусочками льда.
На что вы обращаете внимание в женщине?
На ее зубы, на то, есть ли на ней макияж, на ее волосы. В сущности, я дурак. Мне нравятся выступающие женские кости – скулы, позвоночник, подбородок, ключицы, позвоночник, ребра, но без излишней худобы.
Вы пишете, что унаследовали от отца вкус к молоденьким женщинам.
Моему отцу это бы не понравилось. Я вампир, я думаю, что проживу дольше, если буду жить с юными девушками. Честно говоря, я нахожу людей своего поколения довольно зловещими созданиями. У меня много друзей моего возраста – они все такие же подростки, затормозившиеся в развитии, как и я.
Это грустно, быть взрослым?
Да, поскольку ты испытываешь страх смерти. Мне легче считать себя вечным подростком. Секс и смерть – это два моих двигателя.
