Princess Lift: как культовая сцена из мультфильмов заставила нас поверить в то, что мы не достойны любви

«Постойте, но ведь и пользы от диснеевских мультфильмов было немало?» — имеете полное право вы возразить. Конечно. Они знакомили детей с базовыми понятиями добра и зла, а также преподносили множество важных жизненных уроков. Так, «Питер Пэн» и «Бэмби» напоминали о ценности семьи, «Король Лев» демонстрировал, что друзья могут быть самыми разными, а «В поисках Немо» убеждал в том, что даже когда жизнь становится очень тяжелой, нужно «просто продолжать плыть».

Помимо этого, мультфильмы Disney, выпущенные в 1990-х и начале 2000-х на видеокассетах, помогали детям распознавать и выражать эмоции, развивали креативность и абстрактное мышление, давали возможность столкнуться со своими страхами и проработать их в безопасном формате — ведь в сказках почти всегда счастливый конец. К примеру, «Золушка» учила принимать несправедливость мира, сохраняя веру в чудо, а «Мулан» — верить в себя и идти своей дорогой, даже если она противоречит ожиданиям общества.

Однако если мораль и польза лежат на поверхности, то вред куда сложнее заметить. Он прячется в, казалось бы, ничем не примечательных сценах, которые тем не менее транслируют устаревшие патриархальные установки и романтизируют сомнительные модели поведения. Неудивительно, что основные претензии современных психологов и исследователей к Disney касаются именно женских образов (читайте также: «Candid girlfriend — как выглядит „идеальная девушка“ по версии соцсетей»).

После эры Белоснежки, Белль и Золушки — героинь-домохозяек, нуждающихся в спасении мужчиной, — настала «мятежная нью-эйдж-фаза» Жасмин, Покахонтас, Мулан и Ариэль. В этот период диснеевские принцессы, казалось, стали более независимыми. Но та же Ариэль пожертвовала своим голосом, чтобы быть с возлюбленным. «Символизм здесь мощнейший, — убеждены Миа Адесса Тоубин и ее коллеги с факультета семейных исследований Университета штата Колорадо. — Чтобы завоевать любовь принца, ей пришлось отказаться от своих мыслей и интеллекта, своей независимости и самобытности».

Любопытно, что «Русалочка» и пять последующих диснеевских мультфильмов показывают еще одну удивительную тенденцию — женские персонажи начинают говорить меньше. Несмотря на то что они главные героини, их реплики занимают лишь 32% всех диалогов в «Русалочке», 24% — в «Покахонтас» и 23% — в «Мулан». В «Аладдине» вклад женских персонажей в диалоги составляет и вовсе смехотворные 10%. Мягко говоря, тревожная статистика.

Но вернемся к полностью лишившейся голоса Ариэль, которая, наконец, смогла выйти на берег к своему принцу. Кульминацией их воссоединения становится тот самый Princess Lift, о котором мы уже упоминали. В этой сцене принц поднимает Ариэль над землей и кружит в порыве безудержного счастья. Тот же прием Disney использовал и в «Золушке» 1950 года, и в «Мулан» 1998, и даже в гораздо более современном «Холодном сердце» 2013 — помните, когда Кристофф с восторгом кружит Анну, когда она отвечает на его чувства взаимностью?

«Да… как же это романтично!» — наверняка подумали многие из вас, представив себя на месте Анны. Или Ариэль. Или Белль.

Конечно, романтично. Ведь своими мультфильмами Disney настолько популяризировал Princess Lift, что превратил его в синоним подтверждения истиной любви. В 2000-х без него не обходилась почти ни одна популярная романтическая комедия (вспомним хотя бы культовый «Дневник памяти»). А в свадебной индустрии этот прием живет до сих пор: если жених может поднять и покружить невесту, хореограф непременно вставит этот элемент в первый танец новобрачных. Публика ахнет от умиления, фотограф сделает идеальные кадры, а невеста почувствует себя той самой принцессой из детства, которую выбрал настоящий принц.

Пусть это и клише. Но оно же такое милое и безобидное… Или все же нет?

На самом деле Princess Lift подпитывает сразу несколько вредных установок, которые мы часто даже не осознаем. Во-первых, девушка должна быть настолько миниатюрной и легкой, чтобы ее можно было без труда поднять на руки. Во-вторых, парень обязан быть настолько сильным, чтобы вес возлюбленной никак не отразился на его сияющей от счастья улыбке (в идеале — чтобы вообще ни один мускул на его лице не дрогнул). Но что, если девушка крупнее своего возлюбленного? Или если он просто не сможет удержать ее на руках из-за физических особенностей? Получается, это уже не сказочная любовь? Ни он, ни она ее не достойны, потому что провалили негласный «тест» на Princess Lift?

Когда мы осознанно об этом задумываемся, становится очевидна вся абсурдность подобных умозаключений. Однако большинство людей никогда специально не фокусировались на моменте Princess Lift; не задавались вопросами, как этот клишированный образ кульминации «истиной любви», который они многократно видели на экране с самого детства, повлиял на формирование их личности. Как «наградил» их комплексами, связанными с внешностью. Как заставил их думать, что они должны соответствовать какому-то образу, чтобы быть достойными любви (читайте также: «В ожидании принца: почему мы избегаем реальных отношений»).

Хотя Princess Lift может негативно влиять на представителей обоих полов, девушкам все же он может нанести больше ущерба. Ведь именно нас с детства убеждали, что «главный женский актив — это внешность». И даже если, повзрослев, мы начали осознавать, что это не так, от глубоко «зашитых» в наше подсознание установок избавиться сложно. Они могут годами дремать, никак себя не проявляя. Но в стрессовый момент — например, после отвержения или болезненного расставания — внезапно оживают, и в голове пролетает мысль: «Может, это потому, что я недостаточно худая/красивая/легкая?»

Впрочем, Princess Lift — далеко не первое диснеевское клише, подрывающее самооценку девушек. Антрополог из Университета Пенсильвании Тое Аунг в своем исследовании Mirror, mirror on the wall: Whose figure is the fairest of them all пишет: «У диснеевских принцесс настолько тонкая талия по сравнению с бедрами, что добиться таких пропорций в реальной жизни почти невозможно». И это касается не только героинь ранней эпохи вроде Золушки или Белль, но и якобы более современных и «свободных духом» Покахонтас, Мулан, Эльзы и Анны.

Cтоит ли удивляться, что многие девочки, выросшие на таких нереалистичных идеалах красоты, впоследствии часто страдают от дисморфии и расстройств пишевого поведения?

Иронично, но Моана и Мерида из «Храброй сердцем» — единственные мультипликационные героини Disney, чьи параметры тела не экстремально худые, — могут называться «диснеевскими принцессами» лишь с оговорками. Так, несмотря на то, что Моана является дочерью полинезийского вождя, она сама отвергает этот титул. А Мерида изначально была создана студией Pixar, после чего к производству мультфильма присоединился Disney, так что «диснеевской принцессой» она по факту может считаться лишь на наполовину.