Лиза Шакира: Маша, на съемках сериала «Контейнер» мы делим с тобой один грим-вагон. Я всегда с интересом наблюдаю за тобой. Давно хотела спросить — тебя не бесит определение «переходный возраст»? Меня от него просто бомбило! Все вот эти фразы: «Лиза, ты подросток. У тебя переходный возраст. Это пройдет». Я воспринимала такие слова как обесценивание того, что со мной происходит.
Маша Лобанова: Хороший вопрос. У меня сейчас разгар переходного возраста — на мой взгляд, очень сложный период. Когда люди узнают, что мне 16 лет, часто говорят: «Ой, да у тебя самый прекрасный момент в жизни». Нет! Я так не считаю. В этом возрасте происходит гормональная перестройка, эмоции скачут. Хорошо, что вместо всяких влюбленностей у меня есть работа. Съемочная площадка — прекрасное место, где можно выплеснуть лишнюю энергию.
Лиза Шакира: Удивляюсь, как ты осознанно формулируешь — «гормональная перестройка». Мне в твоем возрасте хотелось бунтовать, и я совершенно не понимала, почему так.
Маша: Мы с мамой часто это обсуждаем, она меня понимает, поддерживает.
Лиза: У нас с мамой было иначе. До моих 15 лет мы были подружками. А потом я начала уходить во внешний мир, появился первый парень и мама стала относиться ко мне довольно ревностно. Мне казалось, она давила на меня. Будто пыталась остановить, чтобы я не выскользнула из рук. Из-за этого я отдалилась. Наши разговоры проходили в нерациональном ключе. В мою сторону прилетало: «Ты чего такая странная? Почему не общаешься?» Было сложно.
Маша: Лиз, ну я тоже не могу сказать, что у меня все идеально. Да, я не чувствую, что мои проблемы обесцениваются. Мама их понимает и проживает вместе со мной.
Иногда я бываю просто невыносимой. Сильно устаю и выплескиваю негатив, к сожалению, на самого близкого человека. Не хотела бы, чтобы мой ребенок так вел себя со мной.
Лиза: Я знаю твою маму. Оксана — мировая женщина! Она меня восхищает. Когда я ехала к тебе на разговор, понимала, что он будет честным. Но подумала: когда моя мама прочтет, как она обесценивала то, что со мной происходило лет в 15–16, она сильно расстроится. Я позвонила маме и спросила, как она отнесется к тому, что я это расскажу. Она ответила: «Главное, уточни, что сейчас наши отношения наладились». Мама, я тебя очень люблю! Да, мы вместе пережили тот переходный опыт. И я точно не была подарком.
Маша: Лиза, ты сейчас заплачешь…
Лиза: Переходный возраст, похоже, у всех не сахар. Но мне не нравится, когда взрослые люди обвиняют родителей во всех грехах, заявляя, что все травмы из детства. Я иногда думаю, через что прошли мои родители, чтобы обеспечить мне достойную жизнь, возможность посещать хорошую школу… Я очень благодарна за то, что они не выбрали, например, аборт, а рискнули поднять нас с братьями в 90-е, в довольно сложное время.
Маша: Лиза, вот ты говоришь, что была бунтаркой. В сериале «Контейнер» моя героиня Аня — типичный подросток, который делает все на протесте. Она устала от контроля, ее уносит «в отрыв». Она злится на родных, уходит из дома, начинает жить со своей новой подругой Евой, твоей героиней. Ей нравятся тусовки, клубы, она встречает парня намного старше себя…
С одной стороны, ей страшно стать похожей на мать, которая родила ее в 16 лет. С другой стороны, она ходит по краю и начинает повторять ее историю. Ты лет в 15–16 не пыталась сбежать из дома?
Лиза: В 11 лет родители отправили меня в Англию, я полтора года жила отдельно от семьи. Рано узнала о самостоятельности. Поэтому мне даже в голову не приходило. А вот мой старший брат уходил, помню, его искали. Смотри, сбежать из дома — это активный бунт. А бывает еще и пассивный — все те ребята, которые сидят на последних партах и спят на уроках, как это делала я, — это как раз про пассивный протест. Интересно, как бунтует Маша Лобанова?
Маша: Знаешь, я очень часто плачу, и со слезами выливается вся моя внутренняя боль, которая, безусловно, есть и ее очень много. Но так, чтобы прям делать что-то назло… Думаю, нет. Если меня что-то бесит, сильно тревожит, слезы сами подступают, сдержать их невозможно. Мама предлагает конструктивный разговор, и мы это все прорабатываем.
Лиза: Вот оно, новое поколение родителей и детей! Мне сложно понять, как это, когда от мамы нет секретов. Наверное, мои дети будут более осознанными. Хотя в TikTok довольно много смешных видео о слишком осознанных подростках. Мамы пытаются подступиться к своим сыновьям и дочкам, а в ответ получают: «О, мать, полегче! Ты нарушаешь мои границы. Я сейчас не готов к разговору, давай переждем, не та энергия, не та вибрация».
Маша: Моя мама тоже порой не знает, чем мне помочь. Разговор есть разговор, но иногда нужно, например, милое объятие и одобрение. Мама, кстати, привыкла сама справляться с проблемами. Когда у нее случается потрясение, ей лучше побыть одной. Я пытаюсь успокоить маму, она говорит: «Маша, можешь меня оставить. Я сама это переживу, а потом мы поговорим». Люди разные, и это нужно учитывать. Нас связывает еще и работа — мама мой агент. Например, она может разбудить меня на съемку. Приятного мало (смеется). Иногда бывают и перегибы с ее стороны, но я осознаю, что маме тоже тяжело, у меня есть еще младшая сестра…
Лиза: Ты заговорила о телесном контакте. В детстве я испытывала потребность не просто сказать «я тебя люблю», но и обнять маму и чтобы она меня погладила. Но мама не умела этого делать, и когда я к ней прикасалась, она зажималась, говорила: «Лиза, не будь как вешалка». Это было больно. Я не понимала, что родителей в то время просто не учили открыто проявлять эмоции. Забавно, но со временем мы поменялись местами — у мамы появилась потребность обнять меня, а мне было не всегда комфортно. Вообще, конечно, быть родителем — очень непросто. Поэтому я не уверена, что сама смогу стать хорошей матерью. Смогу ли я взять на себя такую ответственность?
Маша: Я тоже в этом не уверена.
Лиза: Тебе всего шестнадцать!
Маша: Ну вот, и ты туда же! (Смеется.) Да, я могу изменить мнение, но согласна, очень сложно знать, что в подростковом возрасте твой ребенок станет невыносимым и это придется пережить.
Лиза: Так, Маша, вопрос про любовь.
Маша: Моя первая влюбленность случилась в 13 лет — ее ни с чем не спутать. Я влюбилась в мальчика и почувствовала взаимность. А потом его, видимо, что-то испугало и он прекратил общение. Стал избегать меня.
Лиза: Так, поняла, мужчины начинают практиковать это с 13 лет! (Улыбается.)
Маша: Я переживала целый год, пока он не написал: «Прости». Мы встретились. Я сильно волновалась, но почти сразу отпустило. Думали продолжать дружить, но отношения прекратились сами собой.
Лиза: Ты жалеешь?
Маша: Не жалею. Это был прекрасный опыт — здорово, что у меня был человек, в котором я могла раствориться, слушать, как он болтает, шутит. Тогда мне было классно. А сейчас, наверное, из-за своей осознанности мне сложно расслабиться и влюбиться. Я как будто вижу людей насквозь, боюсь рутины и «отмораживаюсь», мне сложно с кем-то сблизиться.
Лиза: Мы говорим, и я историю вспомнила. Рядом с нашим домом находилась детская железная дорога. Мама выгуливала собаку, слушала музыку в наушниках, и ее сбил поезд. В больнице у нее случайно выявили туберкулез на ранней стадии. Я тогда училась в восьмом классе. Нас повезли в тубдиспансер на обследование, и я закатила маме истерику: «Почему ты повезла нас в это неприятное место?!» Я не думала о том, что чувствовала мама, когда ей поставили диагноз. Я видела, что с ней делают препараты, как много боли она испытала, но меня не было рядом. Довольно тяжело осознавать, сколько я могла бы ей дать, если бы все понимала.
Захотелось, чтобы мама прямо сейчас оказалась рядом и мы могли обняться. Пойду позвоню ей!
Маша: Не поверишь, у меня такая же мысль!
