Когда всего через три месяца после ухода из глянца я отправила заказчикам в Таллин свою первую масштабную работу (триптих с розами размером 3,5 на 1,5 метра), возник большой вопрос, на который я отвечаю до сих пор. Как это? 21 год – главный редактор журнала, а теперь художник? Чего только не говорили! Что это какой-то трюк, что рисую на самом деле не я, что «нельзя проснуться балериной» и что вообще все это «ерунда какая-то». Забегая вперед, могу сказать, что на деле за два с небольшим года в частных коллекциях оказалось порядка 150 моих картин, было проведено три персональных выставки и выпущено три серии принтов самых популярных работ.
Мало кто знал, что рисую я всю жизнь – мой папа-инженер в качестве хобби копировал мировые шедевры, а мама-педиатр тратила последние деньги на альбомы по искусству. С очень маленького возраста я тоже стала копировать – сначала мультипликационных героев, потом, в юности, выбрала себе импрессионистов и русский авангард в качестве источника вдохновения. Я не искала новой профессии. Все слилось воедино: юношеские увлечения, которые продолжились и во взрослом возрасте, обширные знания в области истории искусств и огромный визуальный опыт, накопленный за два десятилетия работы в глянце.
Почему мои картины пользуются успехом? Я думаю, что заняла пустующую нишу на рынке современного искусства в нашей стране: позитивный экспрессионизм с сильной декоративной составляющей и ярко выраженной женской энергетикой. Мои картины легко вписываются практически в любой интерьер, а их покупателями в основном являются самодостаточные женщины, которые либо хорошо зарабатывают сами, либо не отчитываются перед мужем за потраченные деньги, даже если живут на его обеспечении. Любая другая ситуация редко приводит к покупке. Фраза: «Я в восторге! Хочу! Пойду посоветуюсь с мужем», – на 99 % означает, что эта заказчица исчезнет. Всего три раза за все время картины покупали у меня мужчины.
Я всегда была очень открытым человеком и писала в журнале и соцсетях о своей жизни и всех ее составляющих. Мои картины в каком-то смысле являются продолжением этой линии. Дело в том, что я редко планирую работы, они очень спонтанны. Идеи как будто приходят ко мне из ниоткуда, и пока я не «выплесну» образ на холст, мне сложно обрести спокойствие.
Я не боюсь делиться энергией с окружающими. Я заметила: чем больше я отдаю, тем больше получаю взамен.
С картинами всегда расставалась легко до последнего времени, но над работой «Семь жизней Мари», в которую было вложено много жизненного опыта и смысла, я поплакала, когда она уходила к покупательнице. И вообще – чем дальше, тем сложнее дается расставание. Наверное, растет качество и смысловое наполнение моих картин. Я на это надеюсь.
Конечно, были и ошибки роста, в том числе в общении с заказчиками. Я показывала работу на всех этапах, начиная с эскиза и заканчивая готовым вариантом. Это совсем неправильно. Многие заказчики сразу начинают отождествлять эскиз с готовой картиной и впадать в панику. Но, конечно, мне важно, чтобы цветовая гамма и композиция соответствовали представлениям клиента об идеальной работе, поэтому сейчас я ищу середину в нашем взаимодействии. Кстати, после столь богатого журналистского прошлого мне сложно говорить о своей работе «писать». Я все-таки рисую. Еще одна проблема – отсутствие качественных фотографий работ «первой половины» моего активного творчества. Они разлетелись по разным городам и странам, и ко многим своим картинам у меня нет доступа. Все есть только на айфоне. Я над ним трясусь, как над драгоценным сейфом.
В живописи я повторяю историю своей жизни на любом этапе. Когда-то я стала журналистом агентства Reuters, не имея журналистского образования, и это не помешало мне добиться успеха. Потом я стала главным редактором журнала о моде, не имея никакого опыта работы в этой сфере. Интуиция и образование – мои главные помощники. Что касается живописи, у меня всегда была твердая, натренированная рука. Глянец дал мне чувство композиции, цветовую насмотренность и идеи. Хотя я до сих пор не могу понять, почему основной темой моих картин стали розы.
Роза – самый «женский» из цветов по форме и характеру. Все стадии его созревания, раскрытия и увядания – это своеобразная параллель жизни женщины. Но до этого невозможно дойти «умом». Розы пришли ко мне сами.
Я никогда не планировала свою жизнь. Мною как будто кто-то руководил и продолжает руководить. У меня много предложений по преподаванию, но я считаю, что два года в профессии – слишком мало, чтобы браться за обучение других. С другой стороны, я вижу, что мои работы копируют в школах живописи (кстати, после ухода из глянца я сама взяла несколько уроков на курсах широкоформатной акриловой живописи в Международной школе дизайна). Это и комплимент, и странное тревожное ощущение, неведомое мне ранее. Но реальным, фактическим подтверждением того, что я нахожусь на правильном пути, является не только количество реализованных картин, но и приглашение итальянского концерна F.I.L.A. стать амбассадором, «лицом» премиальных акриловых красок Daler-Rowney и Maimeri (я сама пишу только акрилом). А недавно меня пригласили в Германию в качестве руководителя группы любителей живописи. Будем рисовать розы и еще что-нибудь. Постараюсь вдохновить подопечных на мысли о создании своего стиля, а не просто копирование моих цветов.
Я нахожусь в процессе открытия своего сайта и создания компании Sotnikova Arts. Изначально я хотела посвятить сайт только живописи, но в конечном итоге по просьбам подписчиков создала разделы со статьями и интервью. Люди хотят меня читать, поэтому я не думаю, что завершила журналистскую карьеру. Единственный вопрос: где найти на все время? Но это, скорее, вопрос тайм-менеджемента. Я человек скоростной, иногда даже слишком. Во всем, что делаю, включая живопись.
Фото: Ольга Райдер
