Папы в декрете: как современные отцы ломают стереотипы

«Папа в декрете – прислушайтесь, это звучит!»

Прошлым летом на паспортном контроле в аэропорту Хельсинки сотрудник финской миграционной службы поинтересовался целью моей поездки. Я ответил, что приехал в Финляндию, чтобы взять несколько интервью для книги об активном отцовстве.

– Активное отцовство? – удивленно переспросил мой собеседник, который явно никуда не спешил и был не прочь поболтать. – А что это?

– Ну, речь об отцах, которые принимают активное участие в воспитании детей, например берут наравне с мамами декретный отпуск. Мы хотели бы рассказать о таких читателям в России.

– А что, в России нет декретного отпуска для отцов?

– Нет, – отвечал я. – Вернее, формально он существует, но почти никто им не пользуется (по российским законам на отпуск «по уходу за ребенком до достижения им 1,5 лет» с выплатой пособия папы с 2007 года имеют полное право­, важно решить с мамой – кто все-таки берет этот отпуск, предъявить свидетельство о рождении ребенка и справку, доказывающую, что мама к отпуску не имеет отношения; по статистике, лишь 2 % отцов в России решаются прервать работу и уйти в декрет. – МС).

Среди них были шведы и финны, датчане и норвежцы, исландцы и жители Фарерских островов, и все они – либералы и консерваторы, топ-менеджеры и простые служащие, бизнесмены и фрилансеры – брали декретный отпуск, чтобы остаться дома со своими детьми.

Эта история началась в Швеции в 1974 году – именно там отцам впервые предоставили оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком. Постепенно к шведам присоединились и другие северные страны, а в 1990-х в качестве стимулирующей меры были введены «отцовские квоты» – часть родительского отпуска теперь могли использовать только мужчины. Если они ею не пользовались, то это время «сгорало». Сейчас в Швеции отцовская квота составляет 90 дней, так же как и материнская, а еще 300 дней отпуска родители могут разделить между собой как захотят. Пособие по уходу за ребенком достигает 80 процентов зарплаты. Конечно, далеко не во всех северных странах условия отцовского декрета такие королевские, как в Швеции, – он бывает гораздо короче, а пособие ниже, но и в Рейкьявике, и в Хельсинки я наблюдал примерно то же самое, что в Стокгольме: папы с колясками на улицах и на детских площадках попадаются в рабочее время не реже, чем мамы.

Такое же единодушие проявляют отцы в северных странах и в вопросе партнерских родов. У меня две дочери, и я считаю себя довольно активным папой, но при этом ни разу не присутствовал при родах. Когда же я начал спрашивать об этом «северных» отцов, то увидел в их глазах то же недоумение, что и у пограничника в хельсинкском аэропорту: «А что, бывает иначе?» Да, конечно, они присутствовали при родах, как же можно такое пропустить? А вот мнения о том, как и когда именно папе лучше брать декрет, высказывались разные. Кто-то делает это одновременно с мамой: «Когда один из родителей все время сидит дома, а другой работает, то у вас две совершенно разные, отдельные жизни. А если вы оба и работаете, и сидите с ребенком, то тот, кто на работе, всегда знает, что происходит с другим: вы живете одной жизнью и вам легче друг друга понять», – объясняет мне стокгольм­ский программист Эссе, который делит рабочую неделю пополам с женой Тирой. Он сидит с ребенком понедельник, вторник и половину среды, остальное время – работает. А его земляк Даг, топ-менеджер крупной железнодорожной компании, считает, что только полное отключение от работы на длительный срок дает возможность отцу сосредоточиться на ребенке – поэтому, когда сыну исполнился год, он взял отпуск на девять месяцев и все это время провел с ним один. Но как же работа? Этим вопросом я донимал всех героев книги, искренне пытаясь понять, не переживают ли они о том, что из-за детей им пришлось поставить карьеру на паузу. Кто-то честно признавался, что для него семья всегда была на первом месте и он просто не стал бы работать в компании, где декретный отпуск мог помешать карьере. Кто-то утверждал, что время, проведенное с ребенком, пошло на пользу работе: после декрета возвращаешься более активным, сконцентрированным и с новым взглядом на многие вещи. Но больше всего мне запомнился ответ финского папы Маркуса, менеджера крупной медицинской компании, для которого год, проведенный дома с двумя маленькими детьми, обернулся полной переоценкой себя: «Конечно, мысли о загубленной карьере были, особенно поначалу, – признается он. – Но главное, что мне удалось, – перестать относиться к себе как к производной от работы. Раньше мне казалось, что настоящий я – это тот человек, который ежедневно ходит в офис, руководит подчиненными. Но у меня было достаточно времени, чтобы понять: Маркус Форселл – еще и муж, и отец, и уникальная личность, наконец».

Среди причин, побуждавших моих собеседников брать отцовский отпуск, надо упомянуть, конечно, и стремление к гендерному равноправию. Северные страны – традиционные чемпионы в этом вопросе, поэтому желание поровну разделить с женщиной заботу о ребенке и сделать так, чтобы она смогла скорее вернуться на работу, очень характерно для тамошних мужчин. Более того, по замечанию финского социолога Йоханны Ламми-Таскулы, для многих женщин, ориентированных на успешную карьеру, именно возможность партнера уйти в декрет является решающим аргументом в пользу того, чтобы стать матерью.

И все же большинство отцов в качестве основной причины ухода в декрет называют желание установить близкие отношения с ребенком с первых дней его жизни. Это идет вразрез со стереотипом, который я все еще довольно часто встречаю среди знакомых в России: мол, сидеть с малышом – женское дело, папа традиционно займется ребенком позже, когда с ним уже можно поболтать, сводить его на хоккей или в зоопарк. Но как сказал мне один северный декретный папа: не быть рядом со своим ребенком в год или полтора – значит упустить то, что больше не повторится – в три года он будет уже совсем другим. Когда росла наша старшая дочь, мне приходилось очень много работать и я многое пропустил. Теперь каждый день пытаюсь наверстать с младшей.

И, конечно же, хорошо для самого отца – в том числе для его самооценки. Как заметил один из героев нашей книги­, «если отец начинает заботиться о собственном ребенке, все вокруг по­чему-то думают, что он прекрасный человек». 

«Первое, что увидел сын, – мою небритую физиономию»

Рожали мы дома (так захотела моя жена Александра) под «Пиратов Карибского моря – 3», и все прошло отлично. Я был подготовлен, я был собран и даже перерезал пуповину. Но самое главное произошло позже, уже после того, как Макса положили маме на грудь и он немного успокоился и лежал лицом ко мне. Тут он разлепил левый, как сейчас помню, глаз, и первое, что он увидел в своей жизни, была моя небритая «на удачу» физиономия! Этот момент меня совершенно «порвал», и, думаю, он во многом объясняет и нашу связь с сыном, которая установилась за эти три с половиной года, и кайф, который я получаю от общения с ним.

Когда Максу было семь месяцев, жене сделали интересное предложение по работе – это был серьезный крупный проект. Она очень хотела попробовать и сказала мне: «Давай искать няню». И тут я подумал: «А зачем, собственно, няню?» Дело в том, что то, чем я тогда занимался, – организация ивентов, музыкальные выступления, – все это приходилось в основном на выходные. Дело не в каком-то там отцовском долге, просто у меня было огромное желание проводить время с сыном. И в результате до того момента, как в 2,5 года Макс пошел в детский сад, он был полностью на мне. Значительную часть этого времени он проспал в переноске у меня на груди. Где мы только не бывали с ним – и на переговорах, и на совете директоров... Часто это создавало непринужденную обстановку и шло на пользу делу.

Теперь жена, как правило, завозит Макса в садик по пути на работу, а я его забираю. Готовлю, конечно же, я. Особенно с тех пор, как запустил Big Muk Souper – стартап по доставке домашних супов кастрюлями. Но Александра под настроение тоже готовит.

Работать я не прекращал, но стал сознательно отказываться от чего-то. Если у моего сына болит живот, то извините, ребята, пусть весь мир подождет. В результате в доходах я, конечно, потерял, но нет худа без добра: оставшись дома с ребенком, оптимизировал бизнес и отказался от проектов, которые давно висели тяжким грузом и не приносили прибыли. И потом, кое-что нельзя измерить деньгами...

«В декрете я не отвечаю на звонки и письма по работе»

Наш сын Адам родился­ в прошлом сентябре. Конечно, я присутствовал при родах. Честно говоря, даже не думал, что бывает иначе. Ну и потом, моя подруга Жозефина хотела, чтобы я был с ней в этот момент.

Мы оба верим в равноправное родительство и стараемся делить все обязанности поровну. Когда Адаму было 9 месяцев, Жозефина вышла на работу, которую она очень любит, а я остался дома с сыном. Она составила для меня «список обязанностей», знаете, как на работе делают, когда передают дела, и это очень помогло – там был полный распорядок дня и я заранее знал, что когда надо делать. Поначалу Жозефина все равно звонила и писала мне сообщения каждые 15 минут, но потом перестала. Это очень важно для отца – чувствовать, что тебе доверяют. Сейчас я по-прежнему в декрете и останусь дома до января.

В первые полгода – это однозначно недосып. А сейчас сын учится ходить, и нужно постоянно быть рядом – ни посидеть, ни кофе выпить, и спина разболелась.

Важно планировать. В первое время я пытался вымыть посуду или приготовить кофе, пока Адам был рядом, и он начинал реветь. Потом понял, что посуду надо мыть, пока он спит, а кофе я могу себе купить во время прогулки, – и жизнь стала гораздо проще. Еще я точно стал терпеливее. Научился слушать. В транспорте, например, дети часто орут, это раньше раздражало. Но теперь я знаю, через что приходится проходить мамам и папам, и реагирую гораздо спокойнее.

В Швеции отцовский отпуск – это норма, поэтому на работе, например, все меня поддержали. Только один коллега (его ребенку лет 15, и тогда декрет был гораздо короче), так вот, он почему-то решил, что я буду отвечать на звонки и письма – но человек просто отстал от времени. А вообще, если вы, например, встречаетесь с девушкой и скажете ей, что не собираетесь идти в декрет, то она наверняка решит, что вы против равноправного родительства, и на этом свидание, скорее всего, закончится.

«По мне, так это дикость, мир сходит с ума»

Мне вот интересно, почему мужчины это делают? У них нет работы, или они вынуждены? Или у них больше женских гормонов, чем у других мужчин? Какими бы ни были причины, я с трудом представляю себя в декретном отпуске дома с младенцами. По мне – так это дикость, мир просто сходит с ума. Природа так решила изначально: мужчина добывает пропитание, женщина растит детей. Я по этому принципу живу. Но в нашем полярном новом мире гендерное равенство все активнее выходит на первый план. Для меня так же дико, например, что в борьбе за равенство полов на Берлинском кинофестивале в этом году даже отменили призы за лучшие женские и мужские роли – теперь актрисы и актеры будут бороться на равных. Конечно, каждому свое, но во мне это не находит отклика и понимания.

Понятно, что в наше время многие женщины успешнее мужчин.

Это, конечно, грустно­. И мужики, уходящие в декрет, – еще один кирпичик в этой «конструкции».

Что может дать мужик младенцу? Да ничего он не может дать – ту же грудь, которая так необходима ребенку для тактильного контакта! Я всегда был готов прийти своей жене на помощь, покачать дочек, посидеть с ними. Но я мог делать это нечасто, так как большую часть времени меня не бывает дома, такова специфика моей профессии. Женщина же проделывает огромную работу, ежесекундно заботясь о ребенке. Это я на примере своей жены Даши наблюдал: как самоотверженно она отдавала себя дочкам, вставала ночами, кормила, просыпалась на малейший писк. Я так никогда не смогу и даже не буду пытаться.

Мать растит ребенка, мужчина работает. По-другому быть не должно. Точка.

«Придется столкнуться с чувством стыда»

В социуме обычно принято, что для ухода за новорожденным в декрет уходит мама. Папе достается роль «добытчика». Но иногда, исходя из тактических соображений семьи, в декретный отпуск отправляется папа. Конечно, мужчина не может стопроцентно заменить женщину. И прежде всего это связано с грудным вскармливанием. Однако младенцу на ранних этапах развития гораздо важнее удовлетворение физических и эмоциональных потребностей, чем просто молоко из груди. Ребенок ощущает себя в безопасности, когда рядом находится эмоционально вовлеченный объект, дающий тепло, любовь и заботу, причем не важно, какого он пола. На этом основании можно предположить, что выбор одного из супругов, который будет ухаживать за ребенком, делается в сторону эмоционально устойчивого родителя. Например, женщина, находящаяся в послеродовой депрессии или не желающая иметь ребенка из-за отказа от карьеры, а также по другим внутренним причинам, будет слабо эмоционально вовлечена в воспитание ребенка и вяло отзываться на его переживания и потребности. У такого ребенка в будущем может складываться ненадежный тип привязанности к партнеру.

Ведь мужчина берет на себя заботу не только о ребенке, но и о психологическом комфорте женщины, а значит, целиком и семьи. Ушедшему в декрет мужчине, возможно, придется столкнуться с чувством стыда, ведь в нашем обществе присутствует стереотип, где женщина – основной родитель по уходу за младенцем.

Такое распространенное мнение, прежде всего, возникает: со стороны женщин – из зависти к этим семьям, со стороны мужчин – из-за хрупкого ощущения собственной мужественности.

«Декрет – не про нас с женой»

Я первого ребенка «родил» в 20 лет, сам стирал подгузники. Времени хватало. Дал бы бог младенца, да еще грудь с молоком, я бы его выкармливал. Но! Сегодня у меня в семье два равноправных добытчика, жена (гимнастка, чемпионка мира Амина Зарипова. – МС) выходила на работу через 3–4  дня после роддома, и я не мог лишить работы 11 человек в коллективе. Родительскую ответственность мы отчасти делегировали воспитательнице. Сами – по возможности, но с максимальной отдачей. 

«А что есть будем?»

В западных странах декрет мужчине позволяет закон – папы почти не теряют в зарплатах. В нашем случае не так: например, актеры не сильно защищены, мы живем от проекта к проекту. На карантине у меня не было дохода 4–5 месяцев, получается, я только тратил деньги. Так что мне, прежде чем уйти в декрет, нужно сначала решить вопрос, что мы будем есть. Уверен, этот момент останавливает многих отцов в России. 

«Инста-папа – тоже вариант»

Я совершенно безошибочно отличаю всех принцесс Disney, умею озвучивать любую из кукол Lol и прекрасно варю суп из одуванчиков, бумажек и пластилина. Всеми этими навыками я профессионально овладел за несколько месяцев карантина, когда моя жена, работающая в медицинской сфере, в этот период продолжала работать, а я переквалифицировался в няню, воспитателя и друга по играм для своей младшей дочки Лизы.

Так получилось, что я много лет жил в другой стране, где вопрос о том, может ли мужчина выйти в декретный отпуск по уходу за ребенком, вообще не стоит. Потому что ответ на него только один: а почему нет-то? В России, где я родился и живу сейчас, этот вопрос тоже не стоит, пото­му что большинство мужчин просто покрутят пальцем у виска. «Мужчина в декрете» у нас звучит почти так же комично, как «беременный мужик». Мужчин бросает в панику: что делать с ощущением мужского начала, которому, похоже, приходит конец?

Если вы меня спросите, ушел бы я в отпуск по уходу за ребенком, я скорее всего соглашусь. Возможно, и ушел бы, и справился. Инста-папа – тоже вариант. Но это всё на словах, на деле – мне будет крайне нелегко это сделать. Не уверен, что на пятом месяце декрета я не начну чувствовать себя ущербно. Домашняя рутина тяжела, и женщину, похоже, спасает материнский инстинкт, мягкость и терпение. У нас с этим хуже. Мужчина – не мать. Более того, к сожалению, он не мать.

Да, я сказал в начале, что теперь разбираюсь в принцессах Disney, безошибочно отличу длинноволосую Рапунцель от смуглянки Мулан, а красавицу Белль от отважной Покахонтас. И знаете что – это самые прекрасные знания, которые я приобрел за последние пять лет. Именно столько лет моей младшей дочке. Но как же я рад, что наконец карантин закончился и я опять начал работать!