Я делаю то, что мне интересно. И всегда делал – мне в этом отношении повезло. Знаете, как говорят: «Это для работы надо». У меня такого «надо» никогда не было. Чем бы я ни занимался – телевидением, рекламой, кино или театром, как сейчас.
Не люблю играть в предположения. Когда мне было лет 14, мы в школе спрашивали у девушек: «За миллион долларов ты переспала бы с каким-нибудь идиотом?» Мы сами были идиотами, потому что не понимали, что такое миллион долларов. Нас интересовал ответ. Рассуждать абстрактно – это подростковая глупость.
Я не верю в случайные совпадения. Все в жизни мы получаем за что-то. За что-то хорошее или плохое. Случилось нечто – и вы начинаете оглядываться назад. Ищете причинно-следственные связи – значит, совпадений не было. Это как говорить о детстве: если вы рассуждаете о нем, значит, ваше детство прошло.
Деньги – очень интимная зона. Для кого-то это просто средство выживания. У меня был опыт работы в Орловской области, где люди, работающие в сфере культуры, получают по 12 тысяч рублей в месяц. Это запредельная ситуация. Обвинять этих людей, что они хотят просто заработать, – кощунство. Им нужно кормить семью, выживать. А есть другая ситуация: допустим, человек имеет финансовые возможности и использует их на покупку очередной яхты, где будет проводить время с девушками. Господи, людям уже сильно за 50, а они все яхтами меряются! Представляете уровень идей? Мне интересна созидательная сила денег – сколько есть возможностей ими управлять и получать от этого удовольствие! По-моему, гораздо интереснее, на что человек тратит – а не сколько он зарабатывает. В моей сегодняшней системе координат, например, крайне глупо тратить много денег на одежду. Другое дело – путешествия. Я говорю не о поездке в курортный отель. Настоящее путешествие – это трудозатратная и финансовоемкая история.
У меня нет комплекса, к деньгам отношусь хорошо. Я достаточно зарабатывал, когда занимался другой деятельностью, не театральной, – даже очень хорошо по сегодняшним меркам. У меня свыше 70 наград в различных областях. Но я никогда не ставил во главу угла заработок ради заработка. Деньги меня всегда «догоняли». Могу ли я делать что-то, что мне неблизко, за деньги? Отвечу: могу. Но не знаю, сколько это продлится. Слишком долго через себя переступать не смогу. За два с половиной года руководства театром «Модерн» я, наверное, ни разу не пожалел о том, что занимаюсь театром системно, 24 на 7. Театр – это совершенство. Это совсем другой уровень. Театр – семья, и зритель тоже – семья.
Смысл жизни в том, что мы живем. Важно радоваться жизни, потому что другой возможности не будет. Мне в этом помогают те люди, которые рядом, и мысли, которыми я себя наполняю. И еще я стараюсь себя не обманывать. Оставаться приличным человеком – это работа.
Очень просто всех облить кровью и проорать со сцены матом. А поговорить о сокровенном, не прибегая к спекулятивным приемам, труднее. Для этого нужно двигаться вовнутрь. На протяжении долгого времени для меня образцом был Петр Наумович Фоменко. У меня была возможность с ним иногда общаться, даже спрашивать совета. Я уверен: если на сцене вы что-то делаете искренне, то в зале вместе с вами работает зритель. Искренность «пробивает»: люди кричат «браво» и плачут, не могут успокоиться после спектакля.
Я не воспринимаю театр как бизнес. Но оперирую цифрами: продажа билетов, заполненный зал говорят о внимании к тому, что мы делаем. За последние два с половиной года театр «Модерн» в два раза увеличил финансовый оборот. Наших зрителей стало на 62 % больше по сравнению с цифрой трехлетней давности, когда было другое руководство. Мы инвестируем в зрителя. Как и любой театр, ищем свой язык. И многие этот язык с нами разделяют. Например, на спектакль «Матрешки на округлости Земли» сейчас практически не попасть.
А иногда я включаю фильм или смотрю какой-то спектакль – и мне очень неудобно за происходящее на сцене. По объективным, не вкусовым критериям. Работать «по запросу» – это тупик.
Жить медленно – значит качественно. На медленной скорости вы начинаете чувствовать абсолютно всё: по-другому реагируют рецепторы, вы иначе едите, общаетесь, воспринимаете информацию. Попытайтесь притормозить во время просмотра телепрограмм: у вас будет шок. Вы заметите, что именно там говорят, с какой интонацией. У людей часто даже нет времени, чтобы спокойно обратить внимание на себя, свою семью и друзей. Они все это «пролетают».
Театр – это всегда высказывание. Мне важно рассказать историю про людей, донести их до сцены в том виде, в котором они для меня понятны. Однажды отец Павел Великанов – это известный богослов – сказал мне после спектакля «На дне» по Горькому: «Юрий, неужели ты думаешь, что людям будет приятно в этом себя узнать?» Вообще, по-настоящему узнавать себя – это тяжело. Вы можете возненавидеть тех, кто вам показал вас самих.
Я стараюсь дозировать информационный поток. В соцсетях помимо недостатков есть уникальная возможность: вы можете настроить ленту «под себя». Но что делать, например, молодому человеку, который только начинает жить? Бывают же такие периоды, когда интересует только порно. Самое противное, что в этом состоянии легко задержаться. Любой человек, скорее всего, уберет из своего восприятия то, что для него сложно. В театре «Модерн» мы ставим «Войну и мир» – 8 ноября премьера, уже доступны билеты, – как не выкинуть из собственной «ленты» эти четыре тома? Думаю, в какие-то периоды надо заставить себя дойти до конца. Вы прочтете следующую книгу и поймете то, что не поняли в предыдущей. То есть образование – это всегда насилие ради чего-то большего.
Важно признавать чужие успехи, радоваться им. Это тоже работа. Если вы ее не совершаете, то через некоторое время начинаете любить лишь то, что делаете сами. И уже не замечаете другого. Я видел людей, которые от этого просто разрушаются.
Что для меня вера в бога? Наверное, опора. Представьте: когда вы встаете с земли, то можете опереться на колено и подняться – так вам будет легче встать.
Вера для меня – это опора в поступках, мыслях, мечтах. Во всех смыслах.
Я больше не приглашаю к себя домой тех, кто опаздывает. Раньше думал: ну, пусть – а теперь нет. Опоздания бывают объективные, но есть люди, которые делают это системно. Представьте себе: меня пригласили в гости, накрыли стол, все сидят, ждут, чтобы пообедать, поговорить... Ну что здесь – ресторан какой-то? Я же не могу опоздать. И не общаюсь с людьми, которые сами себе не принадлежат.
Об актуальном нужно говорить именно в театре. Сегодня театр – по сути, единственное пространство свободы. Потому что журналистика политически ангажирована. Телевидение тоже цензурировано политически. Кино цензурировано деньгами. А театр – свободная территория. Еще больше свободы только в литературе: там вы вправе делать все что угодно – вопрос лишь в том, читают вас или нет. Для меня важно, чтобы театр говорил со зрителем на темы, которые живут в умах людей. Например, одиночество. Состояние души подростка, которое бывает не только в 12 лет – порой и к 30 человеку не удается из него вырваться.
У театра нет конкуренции. Говорят, что телевидение убило кинематограф. Его упаковали в ящичек: один стоит у вас в комнате, второй на кухне. Семья разделилась по интересам – и весь большой кинематограф уместился на маленьком экране. И есть странные люди, которые смотрят кино на телефоне. А театр совершенно не подвержен подобным трансформациям. Новые пластические или технологические решения, которые позволяют ему высказываться, – лишь возможные инструменты. Например, у нас идет успешный спектакль «Ничего, что я Чехов?» – из декораций на сцене нет ничего, кроме кубиков.
В сентябре «Модерн» играет премьеру Nirvana – спектакля, который я впервые поставил 15 лет назад. В нем говорится о смерти культа и бессмертии рок-н-ролла, о попытке выжить в окружении безумия, о становлении и саморазрушении кумира поколений – Курта Кобейна. Я не выношу разговоров, будто Кобейн писал музыку благодаря психотропным веществам. Наркотики ничего не создают. Сегодня количество наркозависимых людей по-прежнему растет, и мне было важно вернуться к теме. Но это совсем другой спектакль. Даже пьеса немного изменилась. Не говоря уже о постановочных и актерских решениях.
Я себя не узнаю в новых российских картинах. В мире выходит масса серьезных фильмов, про которые думаешь: как же они могли такое сделать? Например, недавний сериал «Чернобыль» от НВО. Американцы снимают про нас лучше, чем мы – сами про себя. Там мы себя узнаем. Но не у нас. Недавно посмотрел «Игры разумов», где играют Мел Гибсон и Шон Пенн. Про то, как в Англии готовили первый Оксфордский словарь. Словарь! Вы понимаете? Увы, у нас никто не будет такое снимать. Сейчас даже фильмы про войну снимают в приключенческом жанре. По-моему, это полная деградация из-за жажды наживы.
В сентябре выйдет моя книга «Мужские откровения». Это смешные истории из моей жизни, о встречах с великими людьми, о путешествиях, написанные легко, иронично, – для кого-то, возможно, руководство «Сделай себя сам».
Фото: Евгения Безрук.
