Принцесса Латифа Аль Мактум дважды пыталась бежать из своей родной страны. Но обе попытки провалились. В 2018 году она хотела тайно покинуть ОАЭ на яхте, заручившись поддержкой своих европейских друзей. Но их судно задержали в Индийском океане, после чего практически полгода судьба принцессы Латифы оставалась неизвестной.
Представители Дубая отрицали, что удерживают дочь шейха в стране насильственно, и в то же самое время не допускали ее общения с внешним миром. Только в конце 2018 года удалось добиться встречи Латифы с верховным комиссаром ООН Мэри Робинсон. Правозащитница сообщила, что принцесса проходит курс медицинской помощи, призванный стабилизировать ее психическое состояние. Однако до сих пор мы не знаем, что именно происходило с дочерью шейха на протяжении того года.
История ее побега могла бы не получить такой громкой огласки, если бы не видео, выложенное в интернет одновременно с исчезновением принцессы. Оригинальный ролик длится более 40 минут. На протяжении этого времени Латифа рассказывает о жестокости своего отца, строжайших порядках, заведенных в их семье, попытках побега (сестры и ее самой) и трех годах, проведенных в арабской тюрьме. В самом начале видео принцесса произносит пугающую фразу: «Если вы смотрите этот ролик, то это не очень хорошо. Значит, либо я мертва, либо в очень-очень-очень плохой ситуации». Мы посмотрели это видео до конца и выбрали главные фрагменты истории принцессы Латифы, рассказанные ей самой.
«Привет, меня зовут Латифа Аль Мактум», — с такого простого приветствия принцесса начинает свою исповедь.
На дочери шейха Дубая — обыкновенная синяя футболка, волосы убраны, а на лице практически отсутствует макияж. По кадрам сложно понять, где именно она находится в момент записи видео. Бежевые занавески и пастельные обои без рисунков совсем не похожи на внутреннее убранство арабских дворцов. Но, по всей видимости, здесь принцесса чувствует себя в относительной безопасности. И, собравшись с мыслями, она начинает рассказывать свою историю.
«Я родилась 5 декабря 1985 года. Моя мама — Хурия Ахмед Аль Мааш. Она из Алжира. Мой отец — премьер-министр ОАЭ и правитель Дубая Мохаммед бин Рашид Аль Мактум. У него есть три дочери по имени Латифа, и я — средняя из них».
По словам принцессы, всего у нее 30 братьев и сестер. Разумеется, большинство из них — сводные. Латифе очень важно, чтобы люди, посмотревшие это видео, запомнили, как она выглядит. Важно, чтобы они знали, что она существует, потому что принцесса понимает, что ее дальнейшая судьба может сложиться самым непредвиденным образом.
«Я записываю это видео, потому что оно может стать последним видео, которое я запишу. Довольно скоро я собираюсь сбежать. Я не уверена в результате, но все же на 99% верю в то, что это сработает. Если это не так, то это видео может мне помочь. Потому что все, что волнует моего отца — это только его репутация. Он может убить человека, чтобы защитить свою репутацию. Он заботится только о себе и своем собственном эго».
«С чего же мне начать?» — на мгновение задумывается Латифа.
«В 2000 году моя сестра Шамса уехала на каникулы в Англию. Ей было 18 лет, скоро должно было исполниться 19. И она сбежала. На протяжении двух месяцев она была свободна. Мы поддерживали с ней контакт. Я все еще находилась в Дубае вместе с мамой и другой сестрой. Она же уехала вместе с приемной мамой и всеми остальными».
Принцесса объясняет, что ее сестра сбежала потому, что не чувствовала себя свободной в Дубае. Ведь арабская сказка, которую представляют себе европейцы, крайне далека от суровой реальности.
«Она не могла делать такие вещи, которые люди в цивилизованном мире принимают, как должное. Например, водить машину, путешествовать или даже распоряжаться своим будущим. Свобода выбора не является чем-то, вы понимаете… чем-то, что мы имеем. Когда у вас это есть — вы принимаете, как должное. Но если у вас этого нет — для вас это становится чем-то особенным. Так что да, она сбежала, но продолжала поддерживать со мной связь. Мне было 14 в тот момент. И на Шамсу я смотрела практически как на вторую мать. Конечно, она моя старшая сестра. Но для меня она была как мама, потому что действительно заботилась обо мне».
Латифа рассказывает, что испытывала такие теплые чувства к Шамсе с самого детства. И на то была особая причина.
«Когда мне было шесть месяцев, сестра моего отца захотела растить меня сама. Поэтому она забрала меня у моей мамы. Так что в течение первых десяти лет моей жизни я жила, думая, что моя тетя на самом деле является моей матерью <…>. И когда моему младшему брату было три месяца, моей маме пришлось отдать и его. Это было уже более добровольным решением, потому что она не хотела, чтобы я росла одна, поэтому она отдала моего брата, чтобы мы были вместе. Десять лет своей жизни я жила во лжи, только потом я поняла, кто я на самом деле. Я стала бороться за то, чтобы жить со своей настоящей мамой. И Шамса тоже боролась за нас [с братом]. Поэтому я всегда смотрела на Шамсу, как человека, который спас меня».
Как рассказывает принцесса, после побега Шамсы они общались практически ежедневно. Латифе было тяжело без сестры, и все же она была счастлива, потому что Шамсе удалось вырваться на свободу. Но шейх был не готов смириться с тем, что одна из его дочерей упорхнула из отчего дома.
«Шамса также общалась с одной из своих дубайских подруг по имени Лейла Шараф. Она ей звонила. Тогда мой отец пошел в дом Лейлы и попытался подкупить ее с помощью Rolex. Он сказал, что им нужно воспользоваться ее телефоном, чтобы отследить Шамсу — увидеть, где она находится. И они это сделали. Лейла сказала Шамсе: „Мой телефон прослушивается. Они пытаются найти тебя, будь осторожна!“. Шамса рассказала это мне, и я посоветовала ей перестать звонить Лейле, потому что так бы они ее нашли».
Латифа добавляет, что, вероятнее всего, ее сестра чувствовала себя очень одинокой в Великобритании. Да, она была свободна, но рядом с ней не было ни одного знакомого лица. Никого из тех, кого она любила. Поэтому, несмотря на риск, она продолжала звонить Латифе и Лейле. Через два месяца людям шейха удалось ее найти.
«Она шла по улице, подъехала машина и несколько парней схватили ее. Они ее пинали и кричали, затаскивая в автомобиль. Потом ее куда-то отправили на вертолете. В конце концов, она оказалась во Франции. И уже из Франции ее перевезли в Дубай. Ей что-то подсыпали в самолете. Это было частное воздушное судно, поэтому никто ничего не проверял. Ее накачали наркотиками, привезли обратно в Дубай и оставили в том здании. На арабском языке оно называется Хайма, что означает „палатка“».
По словам Латифы, ее сестру заперли в том здании. Никто из родственников не мог с ней общаться, только передавать одежду и другие безобидные вещи. Однажды у Латифы и ее приемной сестры Моны Ламоры получилось тайно передать ей мобильный телефон. С помощью него им иногда удавалось поговорить с Шамсой. Но делать это нужно было очень осторожно, чтобы никто не заметил.
«Пока она [Шамса] была взаперти, она также связалась с некоторыми журналистами из Великобритании, и они напечатали [ее историю] в The Guardian. Думаю, это было приблизительно в мае 2001 года, когда вышел материал. Но я не вполне уверена. Однако если ввести в Google „Shamsa Al Maktoum“ — вы сразу найдете историю ее побега и все такое. Поэтому когда статья вышла, они [представители семьи шейха] поняли, что она может поддерживать связь с миром, что ей кто-то помогает. Тогда полиция пошла в университет, где училась Мона, и забрала ее. Они допрашивали ее и пытали».
Латифа испугалась за Мону, но вечером того же дня ее ждал еще один неприятный сюрприз. К ней в комнату пришла другая сводная сестра, которая начала вести себя довольно странно. Она словно ожидала от Латифы какой-то реакции. Ожидала, что Латифа придет в ужас и выдаст все свои секреты, когда услышит о том, что произошло с Моной. «Она вела себя как настоящий следователь, — вспоминает Латифа. — Знаете, как если бы я пришла к вам и пыталась выведать от вас информацию. Я сказала, что ничего не знаю».
«Так или иначе, я решила рассказать обо всем другой приемной сестре — Фатиме Наммаре. Ее, кстати, держали в отдельном помещении в нашем доме, но это уже совсем другая история. Она находилась в помещении, которое было в нашей собственности, но оно было заперто. Ее держали отдельно от всей семьи из-за ее плохого поведения. Она была непослушной. Так что они держали ее в „клетке“».
Латифа написала Фатиме записку и попросила служанку передать ее, просунув под дверь. В своем послании она сообщила о том, что случилось с Моной.
«Фатима пришла в бешенство. Вроде как выбила окно. Она бросила что-то — какую-то металлическую вещь, и окно разбилось. Она сделала это, смогла выбраться. Она взяла нож и стала угрожать Али, который… по-моему, был нашим шеф-поваром, но также он был шурином главного помощника моего отца, так что он отвечал за персонал или что-то в этом роде. Поэтому она взяла нож и угрожала ему, требуя встречи с Моной. Они забрали Фатиму. Посадили ее в тюрьму и даже пытали. Они поняли, что она ничего не знала. Мы не рассказали ей — мы не могли признаться, что поддерживаем контакт с Шамсой».
Тот день стал еще одним ударом для Латифы. По ее словам, за те сутки она будто бы потеряла всех своих друзей и сестер. Их связь с Шамсой тоже прервалась.
«Где-то через год, когда мне исполнилось 16, я приняла решение бежать», — говорит она.
«Я планировала найти юриста в другой стране — например, в Омане. Я просто хотела отправиться туда, найти адвоката и помочь Шамсе. При самом плохом раскладе, они бы поймали меня и заключили в тюрьму. Я была бы в тюрьме с ней вместе — и по крайней мере, мы могли бы видеться. Я была бы рада, если бы она чувствовала, что кто-то есть рядом. Так бы она не стала совершать безумные поступки, делать себе больно. У нее есть сестра, поэтому она не совершит ничего такого. Понимаете?».
Латифа видела только два варианта развития событий: либо она найдет за границей того, кто им поможет, либо сядет в тюрьму вместе с сестрой.
«В 2002 году я сбежала. Они поймали меня на границе. Тогда я была очень наивна. Я полагала, что могу просто так взять и уйти. Какая там может быть граница — песок? Я не понимала, как она выглядит. Никогда в жизни не была на границе. И у меня даже не было интернета, чтобы выяснить это. Мне не с кем было поговорить, не с кем посоветоваться. Я была одна, и у меня никого не было. Мои друзья в школе даже не подозревали, через что мне приходилось проходить. Я не могла никому рассказать».
Разумеется, Латифу поймали на границе. А когда поняли, кто она такая, отправили домой.
«Они вернули меня в Дубай, и главный помощник моего отца заключил меня в тюрьму по приказу папы. Его ребята из CID (Criminal Investigation Department — департамент уголовных расследований — прим.ред.) держали меня лично и пытали. По сути, один мужчина меня держал, а другой избивал. И делали они это неоднократно. Мне кажется, когда они пытали меня впервые, я совсем не чувствовала боли, потому что была в сильнейшем шоке. Как будто меня били через подушку или что-то вроде того. Я видела происходящее и думала: „Они причиняют вред моему телу, что вообще происходит?“».
«В следующие разы, когда меня пытали, это происходило уже в течение пяти часов. Меня вытащили из кровати, отвезли в другое место во дворце. В то же здание — в Хайму. И пытали меня. Я точно знала, сколько прошло времени, потому что у меня были часы. Они сказали мне — твой папа приказал тебя избивать, пока мы тебя не убьем. Это его приказ, приказ твоего отца. Твой папа, правитель Дубая — вот то, что он нам сказал. Так что вся эта публичная картинка — то, как он пытается защищать права людей — полная чушь».
Неизвестно, как и когда начался семейный конфликт Латифы с ее отцом. Но то, что она рассказывает о шейхе, свидетельствует о глубоких проблемах, которые, вероятнее всего, возникли в их семье уже давно.
«Он самый злой человек, которого я встречала в своей жизни. Абсолютное зло. В нем нет ничего хорошего. На нем лежит ответственность за гибель многих людей и разрушение множества жизней. Он не заботится ни о ком. Только о своем имидже, своей репутации. Он мог бы убить кого-то, но не станет делать это своими руками. Грязную работу он не выполняет сам, заставляя это делать других людей. Ему все равно.
После того, как мой дядя умер, он убил одну из жен, все об этом знают. Ту, которая была родом из Марокко. Потому что она вела себя возмутительно. Она была слишком… Думаю, она говорила очень много, и он чувствовал угрозу с ее стороны. Так что он просто избавился от нее. Конечно, когда дядя был жив, он не мог этого сделать. Но смог после того, как дядя умер. Все знают, что он за человек».
По словам принцессы, в общей сложности она провела в тюрьме три года и четыре месяца: «Меня посадили в июне 2002 года и освободили в октябре 2005 года».
«Это было не обычное заключение, а постоянные пытки. Даже когда они не избивали меня физически, они меня пытали. Выключали свет полностью. Я была одна [в помещении] без окон. Поэтому когда они выключали свет, наступала кромешная тьма.
Они могли выключить его на несколько дней, так что я не знала, когда заканчивается один день и начинается следующий. И еще были звуки, которые изводили меня. Они приходили и будили меня среди ночи, чтобы избить. Это было не обычное заключение. Никоим образом. Это была просто пытка.
Они ничего мне не давали. У меня не было сменной одежды, поэтому я носила одну и ту же, стараясь оставаться настолько чистой, насколько это было возможно. Но, знаете, после пыток я даже не могла ходить. Поэтому я буквально ползла в ванную, чтобы открыть кран с водой. Я ползла на руках и коленях. Мне не предоставляли никакой медицинской помощи. Им было все равно. Они просто хотели, чтобы я умерла».
По словам Латифы, она была вынуждена спать на тонком грязном матрасе, который источал ужасный запах. А накрывалась она лишь легкой простыней. Через несколько месяцев заключения ей дали зубную щетку, а перед освобождением постирали ее вещи. Впервые за три года. Поэтому когда ее всего на неделю отпустили домой, происходящее казалось ей нереальным.
«Я принимала душ пять раз в день, потому что могла. Там была теплая вода. Там было мыло. Там было полотенце. Там была одежда. Я не могла в это поверить».
Когда она вышла из тюрьмы, ее вес так сильно уменьшился, что вся одежда буквально висела на ней. А когда ее везли к дому на машине, ей казалось, что она находится на американских горках, хотя скорость движения была обычной. Латифа считает, что у нее были такие странные ощущения из-за того, что она долгие месяцы практически не двигалась. Но те страшные годы в заключении она не может забыть до сих пор.
«Даже сейчас, когда я слышу звуки [посреди ночи], то просыпаюсь. На протяжении нескольких лет после выхода из тюрьмы, когда я слышала шум за дверью, то буквально выпрыгивала из кровати. Я должна была быть на ногах, чтобы быть готовой. Понимаете, теперь я уже готова ко всему».
Но это было не самым ужасным для Латифы после ее освобождения. Как рассказала она, ее шокировало то, что никто не проявил к ней сострадания, когда она приехала домой. Все вели себя равнодушно, словно ничего не произошло. Даже ее собственная мама.
«Я действительно ожидала от нее сострадания, как и от любой другой матери, но сострадания не было».
Возможно, Латифе разрешили бы остаться дома дольше, чем на одну неделю, если бы у нее не случился срыв. Она сама помнит только фрагменты того дня и не может объяснить, что именно стало триггером событий.
«Я не помню, как именно началась драка, но я кричала, что хочу увидеть Шамсу. Я не могла перестать это делать. Все вылилось в физическую потасовку с окружающими меня людьми. Они схватили меня и стали кому-то звонить».
В результате приехала полиция. Затем подъехал доктор, который сделал ей укол, после чего Латифу увезли в больницу. Там она провела еще неделю.
«Я вспоминаю вспышками: как я просыпаюсь, лежу на больничной койке, вокруг меня люди, которые пытаются меня накормить. А потом я уже в ванной. Потом я опять просыпаюсь. Как будто время где-то потерялось. Несколько дней словно выпали из моей жизни».
Медсестры в больнице были добры к принцессе. Латифа говорит, что они старались успокоить ее и относились к ней не так, как остальные. Не как к психически больному человеку, а как к нормальному. Она практически потеряла голос из-за постоянного крика, но пыталась слабым шепотом рассказывать медсестрам о том, что с ней случилось. Однако когда Латифе стало лучше, ее тут же отправили обратно в тюрьму. Там продолжились пытки и издевательства.
«Когда я вышла во второй раз, я просто ненавидела их всех».
«Я вообще никому не доверяла. Все люди вокруг казались мне плохими, им нельзя было верить. Мне казалось, что все они были против меня. Так я себя чувствовала. Поэтому я проводила много времени с животными: с лошадьми, с собаками, с кошками, с птицами и так далее. Я ходила к животным, а потом возвращалась в свою комнату и смотрела фильмы. Но вообще не общалась с людьми. У меня не было никого, кому бы я доверяла».
Латифа признается, что полностью оправиться от того ужасного опыта так и не смогла. Проведенные в заключении годы сильно ее изменили, и она не уверена, что когда-нибудь станет прежней. Шли годы, но ситуация не менялась. Ее сестра Шамса по-прежнему была в плохом состоянии, а Латифа никак не могла ей помочь. По ее словам, в комнате ее сестры круглосуточно находятся медсестры и психиатры. Они полностью контролируют ее жизнь, записывая все — начиная от времени пробуждения и приема таблеток, заканчивая словами, которые Шамса произносит. Латифа также убеждена в том, что эти медикаментозные препараты подавляют ее личность и «контролируют разум». Несколько лет назад Латифа осознала, что так больше продолжаться не может. Чуда не случится, если сидеть сложа руки.
«Летом 2017 года я потеряла хорошего друга, и это заставило меня увидеть, как коротка наша жизнь. В ней нет никаких гарантий. Просто нет никаких причин продолжать ждать, пока кто-то придет и что-то изменит».
Тогда она и решила бежать, тщательно продумала план.
«Я с оптимизмом смотрю в будущее, — говорит Латифа на видео. — Это начало очищения моей жизни, моей свободы, свободы выбора. Я не думаю, что мне будет легко. Но я надеюсь, что это станет новой главой моей жизни, где у меня есть право голоса. Я не должна молчать, я должна говорить о себе, о Шамсе, о том, что с нами случилось. Я действительно с нетерпением этого жду. Не представляю, как буду чувствовать себя, просыпаясь утром, понимая, что могу делать все, что захочу. Могу пойти, куда захочу. Для меня открыты все дороги в мире — так же, как и для всех остальных. Наверно, это какое-то новое чувство. Было бы удивительно это испытать. Я действительно с нетерпением жду этого».
Но, увы, она так и не смогла этого испытать. Латифа не смогла вырваться. Ее вернули в Дубай весной 2018 года и долгое время держали в изоляции от остального мира. А на встрече с представительницей ООН в декабре 2018 года она отказалась от своих слов, сказанных на видео. В частности, она извинилась перед отцом за резкие комментарии в его адрес, признав, что говорила неправду.
В 2019 году супруга эмира Дубая Мохаммеда Аль Мактума, принцесса Хайя, сумела сделать то, что не удалось Латифе — сбежать из ОАЭ. Она попросила убежища в Великобритании и обратилась в суд. Принцесса рассказала, что эмир применял по отношению к ней психологическое насилие и угрожал похищением дочерей. Суд встал на ее сторону, признав Мохаммеда Аль Мактума виновным (читайте также: «Принцесса Хайя бинт аль-Хусейн: история жизни, любви и бегства из эмиратов»). Этот прецедент подарил надежду всем, кто надеется восстановить справедливость и в отношении принцессы Латифы, которая, вероятнее всего, все еще является заложницей своего отца.
Ее близкая подруга Тийна Яухияйнен запустила кампанию Free Latifa и обратилась к принцессе Хайе с просьбой о содействии. «Сейчас принцесса Хайя может реально нам помочь. Мы призываем ее использовать свое влияние и известность для спасения Латифы, которая сейчас находится под гнетом своего отца. Мы надеемся, что сейчас принцесса Хайя и ее дети находятся в безопасности, и теперь она воспользуется обретенной свободой, чтобы на весь мир рассказать, что на самом деле произошло с Латифой. Мы просим ее присоединиться к нашей кампании», — говорит Тийна.
Но, к сожалению, принцессе Хайе не удалось повлиять на ситуацию. Впрочем, как и другим известным представителям международного сообщества. Помимо верховного комиссара ООН Мэри Робинсон, принять участие в судьбе Латифы захотела и Мишель Бачелет, бывший президент Чили. Их встреча состоялась в 2021 году в одном из номеров парижского бутик-отеля. Едва переступив порог комнаты, Мишель Бачелет сразу же уточнила: «Здесь есть прослушка?». Латифа спокойно заверила ее, что их разговор будет полностью конфиденциальным. Дальнейшее общение женщин состоялось за закрытыми дверьми, содержание его долгое время не раскрывалось.
Однако после разговора двух женщин ООН выложила их совместную фотографию, пояснив, что Латифа «жива, здорова и выражает желание, чтобы ее частную жизнь уважали». Это немного успокоило всех, кто переживал за принцессу. Но сомнения в ее благополучии все же оставались.
А в декабре 2023 году Мишель Бачелет впервые публично поделилась своими впечатлениями от общения с Латифой. В интервью The New Yorker она призналась, что у нее не было возможности узнать наверняка, что принцесса не присутствовала на той встрече под принуждением. «Она говорила, что с ней все в порядке, что она довольна своей жизнью и что она совершала ошибки в прошлом, — вспоминала Бачелет. — Но, конечно, я спрашивала себя: это действительно правда? Или она заключила соглашение с отцом, которое, по ее мнению, было единственным вариантом?»
Бачелет не могла избавиться от этих мыслей на протяжении всего разговора с Латифой. Ее не убедили ни слова принцессы о том, что она «полностью примирилась с отцом» и «теперь вольна делать все, что ей нравится»; ни милые видео с домашними питомцами, которые показала ей собеседница; ни новые ботинки из веганской кожи, которые принцесса продемонстрировала в качестве доказательства того, что она покупает себе все, что хочет. Бачелет чувствовала, что что-то здесь не так.
«Я не понимала, что происходило у нее в голове, внутри нее, — делилась своими размышлениями Бачелет. — Действительно ли она была довольна ситуацией, в которой оказалось? Может, она должна была подчиняться какому-то соглашению, и поэтому она сказала мне то, что нужно было сказать? А может, она просто смирилась с тем, что уже никогда не сможет предпринять то [попытку побега], что она сделала в прошлом?» В конце концов, Бачелет призналась, что все-таки считает, что Латифа находится под контролем отца и действует таким образом, чтобы не оказаться в еще худшем положении, чем была до этого.
«Вероятнее всего, она потеряла всякую надежду», — заключила Бачелет.
Фото: freelatifa.com
