Кухарка Мэри Маллон никогда не нарушала закон, честно зарабатывала на жизнь и платила налоги, соблюдала установленные на работе правила и в целом была законопослушной гражданкой с отличной репутацией, однако в 1907 году в Нью-Йорке она была задержана полицейскими и доставлена в инфекционную больницу Уилларда Паркера, где ее привязали ремнями к койке и провели ряд исследований, не объясняя толком причин произошедшего. Как оказалось, Мэри была признана виновной в массовом распространении брюшного тифа, но при этом женщина никогда не наблюдала у себя симптомов болезни. Насколько этичным и законным было решение властей, какие следы привели расследование к Мэри и как сложилась жизнь самой известной «нулевой пациентки»?
Мэри Маллон родилась в 1869 году в городе Кукстаун, Северная Ирландия. О ее ранних годах известно немногое — в возрасте 15 лет Мэри перебралась в США, где жила в доме своих дяди и тети, затем некоторое время работала горничной, а после трудилась кухаркой в домах обеспеченных семей Нью-Йорка. Все работодатели были в восторге от кулинарного таланта Мэри — женщина действительно любила готовить и хорошо справлялась со своими обязанностями, а потому смогла найти себе множество клиентов и начала неплохо зарабатывать на любимом деле. В особенности клиенты ирландской кухарки хвалили ее нежнейшее персиковое мороженое, и по иронии судьбы именно оно привело следствие к ней в 1907 году.
За год до того, как Мэри Маллон была заключена в инфекционную больницу, она начала работу в доме семьи банкира Чарльза Уоррена, который он снимал у Джорджа Томпсона. Вскоре одна из дочерей мистера Уоррена заболела брюшным тифом, а затем симптомы инфекции появились и у остальных членов семьи, которые спешно покинули съемное жилище, подозревая, что именно местная вода стала источником заражения. Понимая, что дом с такой репутацией едва ли будет востребован на рынке аренды недвижимости, Джордж Томпсон привлек к расследованию нескольких независимых специалистов, среди которых был санитарный инженер Джордж Сопер, сыгравший в этой истории одну из ключевых ролей.
Изучив образцы воды в особняке, Сопер не обнаружил в них тифоидных бацилл, а потому решил изучить и другие возможные причины массового заражения. Просмотрев данные последних вспышек брюшного тифа в Нью-Йорке, Джордж Сопер обнаружил, что в каждом из домов, где были обнаружены инфицированные, работала кухарка Мэри Маллон. Санитарный инженер знал, что бациллы тифа умирают после термической обработки пищи, однако в тот же момент до него дошли слухи о чудесном персиковом мороженом, которое готовила его подозреваемая по воскресеньям, и тогда Сопер решил встретиться с именитой кухаркой и задать ей несколько вопросов.
По словам инженера, он слышал о нескольких случаях, когда бессимптомные носители брюшного тифа заражали им окружающих, но не был до конца уверен, что это возможно, а потому его особенно интересовала Мэри Маллон, которая могла подтвердить или опровергнуть эти слухи. Вскоре Сопер нашел кухарку в доме Уолтера Бовена — обеспеченного жителя Нью-Йорка, чья дочь недавно погибла от тифа — и нанес ей визит, открыто обвинив во вспышках тифа, а также потребовав от нее анализ крови, мочи и кала.
Согласно ряду источников, Джордж Сопер вел себя некорректно в разговоре с Мэри, открыто обвиняя ее в эпидемии (считается, что инженер относился к женщине предвзято, поскольку она была ирландской иммигранткой) и не объясняя деталей произошедшего, а потому мисс Маллон восприняла его слова как угрозу и даже решила напугать вилкой для мяса, после чего Сопер спешно покинул дом Бовенов. После этого инцидента к Мэри отправилась доктор Сара Джозефин Бейкер, чей отец умер от брюшного тифа — она надеялась объяснить пациентке серьезность происходящего и убедить ее отправиться в больницу, но мисс Маллон вновь отреагировала крайне агрессивно.
В итоге доктор Бейкер призвала на помощь полицию и явилась к Мэри на работу, чтобы насильно отвезти в инфекционную больницу. По словам очевидцев, мисс Маллон была уверена, что ее преследуют без каких-либо законных причин, а потому вела себя очень враждебно — отбивалась, пыталась сбежать и осыпала доктора и сотрудников правоохранительных органов ругательствами. Когда ее привезли в инфекционную больницу Уилларда Паркера, врачи привязали Мэри к койке ремнями, насильно произвели забор анализов и запретили даже посещать туалет, предоставив пациентке медицинское судно. В таком положении она провела несколько дней, после чего ее наконец развязали и назначили экспериментальные медикаменты.
Несколько анализов дали отрицательный результат, однако затем они все же показали наличие тифоидных бацилл, после чего врачи предложили Мэри удаление желчного пузыря как единственное возможное решение. В то время эта операция была крайне опасной и нередко приводила к летальному исходу, а потому пациентка решительно от нее отказалась. При этом мисс Маллон до конца не понимала происходящего — у нее никогда не было симптомов брюшного тифа, а в своих письмах адвокату и друзьям она сообщала, что врачи вели себя крайне некомпетентно и грубо, ничего не объясняли (в том числе и расшифровку понятия «бессимптомный носитель»), а она стала для них подопытным кроликом и объектом насмешек (Мэри писала, что к ней в палату приходили не только лечащие врачи, но и стажеры, а также другие пациенты, которые хотели своими глазами взглянуть на ту самую Тифозную Мэри, как прозвали ее журналисты издания New York American).
В марте 1907 года Мэри Маллон была отправлена на трехлетний карантин в больницу, расположенную на острове Норт-Бразер, и это решение вызвало широкий общественный резонанс — одни утверждали, что жителей Нью-Йорка необходимо защитить от опасности и пожизненно изолировать нулевую пациентку, а другие полагали, что подобные меры чересчур суровы, и врачи вполне могли бы научить мисс Маллон жить в обществе, соблюдая определенные меры безопасности (в частности, эту теорию отстаивали американский бактериолог Иосиф Мильтон и эксперт в области исследований и практики общественного здравоохранения Чарльз Чепин). При этом у общественности вызывали сомнения и прочие аспекты инцидента — так, Мэри при помощи юристов неоднократно обращалась в независимые лаборатории, эксперты которых не обнаружили бацилл тифа в ее анализах, а кроме того, возмущало и обращение врачей и представителей закона с пациенткой (например, в результате нервного срыва веко мисс Маллон было парализовано, однако персонал не дал ей возможности посетить профильного специалиста).
Через два с половиной года департамент здравоохранения все же принял решение освободить Мэри Маллон при условии, что она навсегда оставит работу в пищевой отрасли, однако, выйдя на свободу, женщина не понимала, как себя обеспечить — из-за жестокой травли со стороны СМИ и общества ее репутация сильно пострадала, а большинство людей полагало, что Мэри знала о своем заболевании и умышленно пошла на риск. В результате с ней отказались сотрудничать агентства по найму сотрудников, и мисс Маллон оказалась в безвыходном положении. Некоторое время она подрабатывала горничной под фальшивыми именами, но рано или поздно ее настоящая личность устанавливалась, и работодатели разрывали с ней отношения. Осознавая свое плачевное положение и совершенно не веря в то, что она больна, Мэри купила поддельные документы на имя Мэри Браун и вновь начала работать на кухне — она готовила еду для отелей в Нью-Йорке и Нью-Джерси, бродвейского ресторана, спа-салона, пансиона и даже родильного дома. В 1915 году в результате очередной вспышки брюшного тифа заразилось 25 человек, и Джордж Сопер вновь был вызван для расследования. В описании кухарки мисс Браун он узнал Мэри Маллон, и на этот раз отчаявшуюся женщину ждал еще более жесткий поворот судьбы.
27 марта 1915 года Мэри была отправлена на пожизненный карантин в больницу на острове Норт-Бразер. Там ей дали работу в лаборатории, однако это едва ли могло ее порадовать — дни напролет мисс Маллон проводила в изоляции, коротая время за чтением и мытьем пробирок, так до конца и не осознавая, что на самом деле с ней произошло. Она умерла в 1938 году от воспаления легких, проведя в заключении более 20 лет.
Однако после смерти Мэри Маллон споры о ее судьбе и правомерности решения о ее пожизненном заключении только начинались — она стала первой в истории нулевой пациенткой, которая была обнаружена и насильно изолирована от общества, а методы диагностики и лечения также вызывали вопросы. Большинство современных исследователей уверено, что этот инцидент был ярким примером нарушения прав и свобод человека — мисс Маллон была арестована без предъявления ордеров и разъяснения ее прав, к ней применялось физическое и психологическое насилие со стороны полицейских и медперсонала, а травля со стороны общества и прессы лишь усугубляла ситуацию. По сути к ней относились как к опасной преступнице, но в реальности она не была виновна в произошедшем. Однако главная проблема заключалась в том, что никто из врачей так и не смог объяснить Мэри подробности ее состояния, поскольку, вероятно, никто до конца не понимал причин происходящего. Согласно одной из основных версий, мать Маллон болела тифом во время беременности, в результате чего тифоидные бациллы проникли и в организм плода, но никак не проявляли себя на протяжении всей жизни. Вполне возможно, что если бы медики сумели донести до пациентки всю серьезность положения, женщина смогла бы избежать столь печальной судьбы.
С другой стороны, ученые отмечают, что на тот момент медицина не была готова к такому повороту событий — врачи не обладали необходимыми лекарствами и диагностическим оборудованием, чтобы позволить самой известной в истории нулевой пациентке жить нормальной жизнью среди людей, не подвергая при этом риску их здоровье. После смерти Мэри Маллон доктор Сара Джозефин Бейкер сказала:
«Мэри Маллон сделала огромное одолжение всему человечеству — ее случай позволил медицине продвинуться вперед и научиться контролировать течение болезни у бессимптомных носителей. К сожалению, ради этого пришлось пожертвовать ее свободой и жизнью»
Так или иначе, случай Мэри Маллон и сегодня продолжает активно обсуждаться исследователями, а ответ на главный вопрос — могла ли ее судьба сложиться иначе — так и не был (и вряд ли будет) найден.
Фото: Legion Media
